Не по чину | страница 10



Понял, что отроки уже давно слышали разговор на повышенных тонах и готовы исполнить любой приказ. Ощутил свою правоту: надо действовать именно так, и никак иначе. И услышал голос!

Даже не сразу понял, что говорит сам. Не было такого голоса ни у Мишки Лисовина, ни у Михаила Ратникова – кажется, и негромко, но слышат все; кажется, и не приказываешь, но не подчиниться невозможно:

– Я, сотник Лисовин, боярской волей беру все на себя! Будет так, как сказал я! Несогласные – прочь! Противящиеся – да умрут!

Егор попытался выдернуть кнут из руки Дмитрия, Арсений пробормотал что-то про «белены объелся», но отроки шевельнули самострелами… Ох, как они ими шевельнули! Мишке только бровью повести, и не станет ни Егора, ни Арсения, ни прочих.

Казалось бы, ну сколько может продолжаться эта немая сцена? Сколько можно вот так стоять в напряжении? Однако Мишка нисколько не сомневался: сколько нужно, столько и простоят; а нужно столько, чтобы Егор… нет, не сломался бы – такого, как он, хрен сломаешь – но понял и признал бы: командир может быть только один, но здесь и сейчас командир не он. Уверенность в том, что это получится, была полнейшая, прямо-таки железобетонная, но…

Разрешил все Савелий Молчун, от которого сутками можно было не услышать ни единого слова. С лицом, имеющим, кажется, только два выражения – мрачное и никакое, во всех обстоятельствах он вел себя так, будто в любой момент может повернуться и уйти; и выражался, если все же приходилось говорить, предельно коротко и, как правило, либо ругательно, либо просто негативно.

Вот этот самый Савелий и вышел из-за спин опричников. Неспешным шагом (если бы не разбитые Веселухой губы, то, наверное, еще и посвистывал бы) продефилировал между отроками, пробурчав в сторону направленных на него самострелов что-то вроде «не балуй», вышел в центр образованного опричниками круга, окинул мизансцену почти равнодушным взглядом, повернулся к Егору и, слегка пожимая плечами, будто признавая очевидное и неизбежное, констатировал:

– Лисовин…

– Ага, вот и я говорю… – подхватил Арсений, и хотя не продолжил фразу, но напряжение разом спало. Егор, расслабившись, принялся сматывать с руки конец кнута; Дмитрий, не сопротивляясь, ослабил натяжение, Роська убрал пальцы со спуска самострела, опричники с заметным облегчением начали переминаться с ноги на ногу…

«Во дает мужик! Одним словом! Вот тебе и молчун. А Арсений-то проговорился: обсуждали они вас, сэр, между собой, и не раз обсуждали. Эх, послушать бы те разговоры…»