— Да ладно тебе, — Ихтор потер обезображенную щеку. — Им за защиту еще платить, а лето, вон, какое засушливое. Радуйся, что хоть это привезли.
— По миру пойдем! — снова завел прежнюю песню старик, но обережник, не вслушиваясь более в его причитания, спустился на двор, внимательно оглядывая приезжих.
— У, разорались… Орут и орут, как будто Встрешник их за бока дерет… — послышалось рядом сварливое бухтенье — то Нурлиса, переваливаясь на кривых ногах, шла в свою коморку, неся в каждой руке по полену. — Как дала бы, вон, поперек горба-то! Приехали они… Дома не сидится! Ездят!
Судьба что ли креффу нынче слушать этих сварливых стариков? Или то знак? Скоро и сам таким же станет — будет ходить, скособочившись, ругать погоду, Нэда, деревенских мужиков и возросшие цены на ячмень. Хранители прости, подумается же такое!
Но вот опять, будто теплые солнечные лучи, будто золотая россыпь вспыхнула в толпе! Неужто и вправду? Нет, Ихтор понимал — не может она приехать. Что ей тут делать? Да и вообще… Но он все равно, как зачарованный шел вперед, стараясь не потерять из вида сияющий затылок, не замечая толчеи и оживления…
Он, по чести говоря, даже не подумал о том, что ей скажет. Казалось, вот она обернется, и слова польются сами собой. Они ведь уже разговаривали, и это было так просто, будто знали друг друга много-много лет. Ему и хотелось от нее именно этого — доброй беседы, улыбки, теплоты во взгляде. Никто на него прежде так не смотрел. Взять хоть Айлишу, которая не была ни жестокой, ни равнодушной. Даже она — наивная нежная девочка — дрожала от отвращения и брезговала обезображенным креффом. Чего уж говорить о других. Ихтор привык, что обликом своим вызывает у девок испуг. И потом уж: неловкость, жалость.
А Огняна стала первой, кто словно бы не заметил его уродства.
— Здравствуй… — рука целителя коснулась девичьего плеча.
Поворот головы и… на него смотрит незнакомая конопатая круглолицая девушка. Широкие скулы, вздернутый нос, карие глаза, наполняющиеся ужасом.
Обознался. И то было не странно…
— Прости, красавица, — отступил целитель. — С другой тебя перепутал.
Девка моргнула и покраснела. Устыдилась своего испуга, но в душе-то, поди, все одно радовалась, что не до нее этакая страсть дело имеет. Ихтор вдруг едва не рассмеялся над собой. Спасибо Хранителям, что хоть не заорала — вот бы потеха была.
— Ну чего встала-то, кобыла рыжая? — Нурлиса пригрозила испуганной девушке поленом. — Стоит она, рожу сквасила. Как дам вон, чтоб зенками не хлопала. Иди, иди отседова. Понаедут — ни пройти! Иль я тебя — корову здоровую — обходить должна?
