Я что-то не понимал… Неужто капитан насовсем ушел. Неужто после того рейса да снова к врачихе? Об этом и спросил. Не помню, какими словами, но об этом.
— Да что ты, милый! — она поджала губы. — В том-то и дело, ни к ней, ни ко мне. И ни к кому больше. Бискаю достался. Погиб “Альбатрос” как раз в этом рейсе, в самом начале. Половина моряков не вернулась, да я рассказывала…
Вот оно как. Круто распорядилась судьба. Однако, не погибни судно, Максимыч, сдается, вернулся бы к своей врачихе. Или к Вере Васильевне? Я у кого спрашиваю? У самого себя или у капитана Максимова? Или у того и другого вместе, поскольку един в двух лицах… Да, а Вера Васильевна бы все ждала, ждала, коли вещи не забирает. И может, не случись беда, добилась бы своего — смирением, кротостью; вернула бы мужа домой, кто знает.
— Вот с тех пор и одна, — продолжала она скорбно. — Со временем даже стала забывать, что Максимыч-то уходил из дома, выкинула из головы вон! Так и живу. Замуж снова не вышла, хотя многие сватали; нет, не смогла… Вот и прикинь, сынок, каково нам приходится, однолюбам? Благо это или наказание, ты прикинь. Что же касается Максимыча… Будь у него могилка на земле, я бы по сей день цветочки носила. Даже с этой врачихой, если бы она помнила, пусть. Так вдвоем бы и хаживали… Нету могилки.
…Прикидываю и так и этак. И ничего сказать не могу. Кроме, пожалуй, одного: таких, как Вера Васильевна, нынче не сыщешь. Таких редких людей надо беречь, как достояние нации. Эх, Максимыч, Максимыч, “капитан в квадрате”…
21 марта, суббота. Новая встреча с Учителем, я так ждал. Оставляю частности, не терпится изложить главное. А оно в том — и это для меня откровение, открытие, — что человечество в целом находится в рабстве; да, да, в повальном рабстве у своих традиций и стереотипов. Я-то думал, традиции — хорошо, благо, такие даже понятия сплошь и радом: по доброй традиции… чтя… следуя…, а тут — рабство! Учитель приступил к беседе так:
— Надо понять, человеческое тело — Танумахат — целиком и полностью принадлежит обществу. Пока сознание индивида загрязнено мусором ума, то есть всеобщим подражанием, соперничеством, завистью, у него нет Пути. У такой рабской натуры не может быть здорового тела. Оно больно и деформировано, а испорченность тела поддерживается именно мнениями и традициями. Раб традиции не может стать Воином, потому что основная традиция Воина — отсутствие всяких традиций. Рабство суть безнравственности. Безнравственность порождает монстров. Монстры разрушают миры. Следование традициям приводит человечество ко всеобщему рабству, ошибочно или лукаво именуемому братством…
