— Ну вот еще!
Глядя на закрывшуюся за убежавшим мужем дверь, Екатерина досадовала на себя: ведь так хорошо все было, чем же она спугнула, ведь только сказала, что хорошо рассказывает…
Вернулся Петр поздно, был привычно пьян, видно, добрал то, чего не хватило во дворце, и заснул, едва коснувшись головой подушки. Жизнь вернулась на круги своя…
А жаль.
Императрица все чаще злилась на Екатерину, а если Елизавета Петровна на кого-то злилась, то покоя не давала. Великая княгиня никак не давала повода обвинить ее в чем-то уж совсем недостойном, а потому придирки бывали мелочные.
Со временем стало заметно охлаждение Елизаветы Петровны к молодой семье. Шли год за годом, а они не выполняли поставленную задачу. Сколько можно ждать наследника? Сколько можно болеть то великому князю, то княгине? Екатерина действительно ходила с императрицей на охоту на вальдшнепов, промокла, не убереглась, но продолжила охотиться и снова простыла. Петр болел постоянно, любой сквозняк приводил к простуде, слабый организм реагировал на все.
Болела и сама Елизавета Петровна, у нее участились приступы, стали мучительными судороги, может, потому она стала задумываться о том, кому все же передать трон? А еще она явно чего-то боялась. Чего?
Екатерина покосилась на слуг, тащивших тюфяк для генерал-поручика Чулкова. Императрица меняла место своего сна едва ли не каждую ночь, то и дело заставляя перетаскивать большую кровать под пологом не только в пределах спальни, но и вообще из комнаты в комнату. Но по тому, у каких дверей укладывался на свой жесткий тюфячок Василий Иванович Чулков, можно понять, где сегодня спит Ее Величество.
Хотелось пожалеть старика, ведь Чулков был уже немолод, но великая княгиня прекрасно знала, что делать этого нельзя — Чулков служил не за страх, а на совесть. Елизавета Петровна ценила слугу за чуткий сон, малейший шорох заставлял его просыпаться и вскакивать, прислушиваясь. Этому весьма способствовали и жесткие тюфяки, постеленные прямо на холодный пол.
«И как только он не простывает на сквозняках, да еще и на полу?» — удивлялась Екатерина. Наверное, простывал, но никогда не жаловался, исправно неся свою ночную службу. Хотя служба эта часто оказывалась дневной.
Императрица словно перепутала день с ночью, она всю ночь напролет веселилась, отпуская гостей только тогда, когда рассвет был уже готов высветить край неба, а сами гости едва не валились с ног от усталости. Но петербургское небо слишком часто хмурилось, а осенние и зимние рассветы наступали поздно, вот и приходилось придворным коротать ночи с вымученными улыбками на лицах, старательно скрывая зевоту и тараща глаза. Постепенно, правда, и они привыкли ложиться почивать на рассвете, а подниматься далеко за полдень, чтобы нарядиться и снова отправляться во дворец — развлекать свою правительницу до рассвета.
