Внезапно глаза падре остекленели. Он медленно встал и сразу же отшатнулся. Его устремленный на дверь взгляд был исполнен ужаса.
— Даже этого я не имел права говорить, — пробормотал падре, словно разговаривая с самим собой. — Вот они. Вы их видите?.. Люди в черных капюшонах!..
Фрэнк и Антонио как по команде посмотрели на дверь. Она была по-прежнему заперта, там никого не было.
— Они ушли, — безжизненно формировал слова рот священника.
Старик обессиленно прислонился к книжной полке.
— Они подали мне знак, — прошептал он. — Но я, я выполню свой долг, синьоры. А сейчас уходите, пока когти вечной смерти не схватили вас. И, пожалуйста, ничего самостоятельно не предпринимайте, пока старый Себастьян не подаст вам весть, если еще будет в силах ее подать.
Падре Себастьян покачнулся и начал падать. Фрэнк успел вскочить со стула и на лету подхватить бесчувственное тело падре.
Серый трехэтажный домик в Калле-Конзехо-де-Сьенто в Барселоне, перед которым остановился «бьюик», своей внешностью не напоминал жилище исключительно богатого человека.
Но когда яйцеголовый с далеко отстоящими ушами дворецкий после продолжительных звонков наконец провел гостей в холл, первое впечатление оказалось ошибочным.
Пол в зале украшала мозаика, наверх вела широкая мраморная лестница с позолоченными перилами.
Гэрри Коулд и Десмонд Першинг не стали подниматься, а последовали за слугой в большую боковую комнату, устланную коврами. Там за помпезным письменным столом восседал черноволосый испанец средних лет.
Его костюм песочного цвета с бледно-голубым галстуком, заколотым огромной жемчужиной, выдавали в нем состоятельного и удачливого бизнесмена. Лишь бегающие глаза на желтом лице с выступающими скулами несколько портили созданный имидж.
Мужчину звали Гаэтано Наварра.
Он был лучшим и богатейшим ювелиром Барселоны, нажившим свое состояние путем бессовестного обмана клиентов.
— Наконец-то, синьоры, — приветствовал Наварра американцев, как старых знакомых. — Я жду вас уже целый час, а время у меня ограничено.
Дворецкий ненавязчиво исчез, пока Наварра пожимал руки Гэрри и Десмонду и рассаживал их вокруг своего письменного стола. После этого он собственноручно разлил в бокалы янтарный херес.
— Нашему фотолаборанту потребовалось в этот раз несколько больше времени, так как речь идет об одной особенной вещи, — объяснил Десмонд Першинг и раскрыл дипломат.
— Вам это знакомо, синьор? — спросил он, внимательно наблюдая за реакцией патрона, и выложил на стол несколько цветных снимков.
