— Сейчас нам сворачивать. Вот где начинается темень. Нет, все-таки надо их заставить провести на этот участок свет.
Дорога, по которой они шли до сих пор, могла — по сельским масштабам — именоваться шоссе, та же, на которую они ступили сейчас, оказалась куда более глухой. На шоссе их с грохотом обогнало несколько грузовиков и легковых машин, которые мчались посередине дороги и, уверенные в своей безнаказанности, лихо заворачивали на перекрестках. Здесь же подобных развлечений не было. Эта дорога пролегала через несколько деревушек и вела к поселку, где когда-то находился помещичий дом, а теперь шла бойкая торговля семенами и саженцами из старого поместья. По обе стороны дорогу окаймлял лес, и даже в тех местах, где он прерывался, неуклонный подъем не давал никаким освещенным вехам подолгу оставаться в поле зрения. Порой можно было увидеть неяркое зарево над одним из промышленных городков на побережье, но оно быстро исчезало из вида, да и толку от него было мало.
Теперь Ричард был рад обществу старухи не менее, чем — по ее словам — она его. Впереди все терялось во мраке. Легкий ветерок, шурша пересохшей от зноя листвой, заползал ему за шиворот, холодил кожу, так что по спине бегали мурашки.
— Нужно спуститься с этой горки, перевалить через следующую, а там уж рукой подать. Край света! Дыра! И я тут прозябаю.
— Вам не нравится жить здесь? — перебил ее Ричард, обрадовавшись возможности прервать наконец молчание.
— Нравится?
Нравитсяздесь? Кому может нравиться жить в дыре? Что тут делать женщине? Я ведь прежде в городе жила. Не то чтобы родилась там, но жить жила. В Уэйкфилде. Слыхали про такой? Там хоть какая-то жизнь была, будьте уверены. Всегда можно было найти себе занятие. А здесь! Здесь нет ничего. Неужели вы думаете, я стала бы здесь сидеть, если бы у меня была хоть какая-то возможность вырваться? Это я-то! — Она замолчала, и в темноте было видно, как ее глаза шарят по его лицу. — Ну как по-вашему?
— Полагаю, что нет.
— Полагаете, что нет! То-то! — Она ухмыльнулась, и черная яма открытого рта почти вплотную подступила к глазам; казалось, если бы не несколько туго натянутых тонких белых ремешков, лицо ее развалилось — бы на части. — Вы молодой, — продолжала она. — А молодым на все наплевать. — Она сделала шаг к нему, и Ричарда прошиб пот при мысли о том, куда может зайти ее игривость. — Молодым людям ни до чего дела нет. Верно я говорю? — Она хотела проворковать это, но слова ее прозвучали скрипуче и грубо; ухмылка снова обезобразила ее лицо, и дыхание неприятно ударило Ричарду прямо в нос.
