Найти бы Агастью, думал я, отыскать бы премудрого старца где-нибудь в гималайской пещере и спросить: по какому праву проклял он семя отца моего? Как могут дети искупать проступки отцов, как?
Я вспомнил и Яти. Не волей ли Агастьи обречен он на скитания?..
Мать совещалась с главным министром о делах, предстояло определить время моей коронации, но я избегал разговоров на эту тему. Я унаследовал престол отца… И его судьбу тоже?
Мое безразличие все сильнее тревожило мать, она все чаще справлялась о моем здоровье.
Я отвечал: нет, я не болен.
— Вчера из Ашокавана приходила твоя прислужница, Мукулика. Она мне показалась и миловидной и смышленой. Я хочу взять ее во дворец. Она сказала, что принц угрюм, ни с кем не говорит, приходится угадывать его желания. Я подумала: не послать ли сегодня же за ней?
— Мукулика глупа, но королеве не должно бы уподобляться ей. Мне просто ничего не хочется. Я думаю, что если бы я отринул мир с его суетой…
Мать отпрянула, будто увидев змею. Осторожно коснувшись моей руки, она спросила:
— Ты не забыл, что дал мне слово, Яяти?
— Когда я был ребенком, ты чуть не всякий день брала с меня слово: Яяти, обещай, что не будешь делать то, не будешь делать это! Я дал слишком много обещаний.
Мне вдруг захотелось рассказать ей про Яти. Пусть мать найдет его, пусть своей любовью заставит вернуться в Хастинапуру. Яти ведь старший сын, престол принадлежит ему по праву старшинства. А я не хочу править королевством. Я ничего не хочу.
Если бы даже мать отыскала Яти, едва ли хватило бы у нее слез, чтобы заставить его вернуться. Легче приручить льва или тигра, чем преодолеть упрямую святость Яти. Что ему уготовано судьбой? Достигнет высшей цели — почувствует в себе бога? Если бы он этого достиг, его прославили бы как великого святого. Но снежные вершины отказа от мирских желаний и холодны, и круты; что, если Яти оскользнется на трудном восхождении к ним? Ведь если подтают снега, Яти может смести лавиной…
— Мы не торопим твое решение, — продолжала мать, — но рано или поздно придется назначить день коронации. Ты с детства был упрямцем, Яяти, ты весь в отца. К тому же ты теперь король, все подчиняются твоему упрямству. Но и у королевы-матери есть власть… Яяти, хочешь, я объясню тебе, отчего ты так тоскуешь?
Сердце матери обливается кровью, когда обыкновенная колючка смеет оцарапать ее дитя, а тут… Конечно же, мать истерзалась, видя, что со мной творится! Стыд обжег меня.
— Не нужно, мама. Все пройдет, не мучай себя понапрасну.
