Я налил вина на дно чаши, но отец сделал знак, чтобы я долил до краев.
— Мне многое нужно сказать тебе, сын. Вино укрепит мои силы.
Я наполнил чашу и поднес ее к губам отца. Сделав глоток, он долго лежал с закрытыми глазами, а когда открыл их, мне показалось, что он выглядит освеженным.
Отец взял меня за руку.
— Я хочу жить, Яяти. Даже сейчас я хочу жить. Я отдал бы Хастинапуру, все королевство отдал бы за один день жизни… Увы.
Отца именовали львом среди людей… Но на меня смотрели глаза смертельно раненного оленя.
Собравшись с силами, отец заговорил размеренно и очень внятно:
— Яяти, я оставляю тебе процветающее королевство.
— Отец, мне известны и ваша мудрость, и ваша доблесть. На мою долю выпало счастье — я родился от великого отца…
— И несчастье тоже, — прервал отец.
Я смолк в растерянности.
Неужели отец расскажет о проклятии, которое лежит на нем и на его злосчастных потомках?
— Яяти, ты с детства слышал, что твой отец одолел в поединке бога Индру, короля богов, и был готов взойти на небесный трон. Но не пришлось мне воссесть на престол Индры — а знаешь ли ты отчего?
— Я ничего об этом не знаю…
— Предвкушение неограниченной власти изменило меня. Запомни, Яяти: гордость и гордыня не одно и то же. В моей гордыне я решил супругу Индры взять в наложницы. Она склонилась перед моей волей, но поставила условие — я должен был за ней приехать в экипаже, которого не видывали ни люди, ни боги. Я повелел, чтобы величайшие из мудрецов несли мой паланкин, украшенный драгоценными камнями со всей земли. Подгоняемый нетерпением, я пнул одного из мудрецов, требуя, чтоб тот бежал резвее… И угодил в голову премудрого Агастьи. Агастья меня проклял…
Отец уже не мог отделять слова друг от друга, он задыхался… Мне казалось, будто он начинает бредить…
Но он снова показал мне глазами на кувшин с вином. Я наполнил чашу и поднес ее к губам отца, стараясь не видеть его лицо…
И снова вино укрепило его силы, губы шевельнулись, готовясь говорить дальше…
— Отец, — остановил я его, — вам нужно отдохнуть! Вы можете продолжить завтра…
— Завтра? — Вся горечь мира прозвучала в этом вопросе.
Отец надолго смолк, будто забыл о моем присутствии. Наконец, он произнес:
— Я, король Нахуша, как и дети мои, как дети детей моих, — никто из нас не изведает счастья. Таково было проклятие Агастьи. И добро и зло, содеянные раз, многократным злом отзываются через поколения и поколения — закон этот непреложен во всей подлунной. Яяти, твой отец виноват перед тобой, прости отца за зло, совершенное в ослеплении страстью. Сын, помни обо мне и никогда не разрывай узы долга, которыми соединено все во Вселенной. Ибо именно это сделал я…
