Святой Ангирас благословил меня. Благословляя, он сказал: ты брахмин, а значит, по рождению тебе назначено владеть знанием. Поистине, ты отправляешься на поиск знания, однако цель твоя скорее подобает кшатрию. Я ответил: будь принц Яяти здесь, мы бы вместе отправились во владения асуров. Принц исполнял бы долг воина, а я отдался бы обретению знания.
Я думаю, принц, нет порока в том, чтобы люди разных каст совместно исполняли долг человечности. Разве не смешиваем мы воды разных рек, чтобы омыть изображение бога перед молением?
Ангирас посылает вам благословение, и мы вместе молимся о скорейшем выздоровлении короля Нахуши».
Письмо Качи смутило мою душу. Кача рискует жизнью во имя того, что считает справедливым. И во имя тех, на чьей он стороне. А я? Прошлой ночью я позабыл о том, что отец лежит на одре смерти, так погружен я был в радость жизни.
Должен ли я стыдиться этого?
Чувство вины лишило меня покоя. Если не виноват, то почему вдруг загудел весь улей, едва я прикоснулся к меду, и пчелы так больно меня жалят?
Отцу не становилось лучше.
Мать сидела в молитвенной позе перед крохотным золотым алтарем, который установили в отцовских покоях.
Я сел рядом, и она легко провела рукой по моему плечу — будто сама любовь прикоснулась ко мне.
Глухая тоска охватила меня от вида истаявшего материнского лица и изваяний, перед которыми она замерла. Только одно могло спасти меня от тоскливого страха — память о том, что было ночью…
Мать закончила молитву, я помог ей подняться на ноги. Посмотреть ей в лицо я не смел.
Заметив, что я прячу глаза, она спросила:
— Что ты скрываешь от меня, сын? Тебе, наверное, даже в Ашокаване не спится по ночам… Нельзя так, сын. Тревожные ночи подтачивают молодые силы. Брать на себя бремя страданий другого — удел тех, кто пожил на свете. А тебе нужно отвлечься — музыка, танцы, представления помогут тебе рассеяться.
И, обращаясь к главному министру, который как раз присоединился к нам, спросила:
— Достаточно ли удобно устроен принц в Ашокаване?
— Ваше величество, — откликнулся министр, — я лично проследил за тем, чтобы принц ни в чем не нуждался. В Ашокаване новая прислужница, Мукулика. Она недавно взята ко двору, но показалась мне весьма сообразительной. Ей наказано следить, чтоб исполнялись все желания его высочества.
Да неужели… Сердце мое оборвалось.
— Не сомневаюсь, вы обо всем подумали, — продолжала королева, — но мой сын тоскует. Я бы хотела, чтобы он отвлекся от тягостных мыслей.
