И вот мы сделали пересадку в Вапнярке, там мы были два часа, в этой Вапнярке, пыльный, жаркий городок, но в нем был просто восхитительный книжный магазин, и я бегала по нему как ненормальная, мне было 11 лет. И я хватала книги и ныла: купи-и-и-и, купи-и-и… И мне покупали без ограничений все, что я хватала. И еще что-то, о чем я еще не знала, что это тоже хорошие книги. И потом продавщица, увидев такую страсть в моих глазах, вытащила из ящика своего стола еще книги, отложенные. И одна из них была «Дневник Анны Франк». Но мама сказала, что она купит эту книгу, но на потом. Не на сейчас. Тогда, я помню, купили сказки Биссета, книгу из какой-то серии «Непознаваемое, загадочное». Ой, какая это была книга! Лингвострановедческий словарь «Британия», огромную редкость, и еще много хорошего, не помню что.
Когда мы сели в поезд, я все книги собрала к себе на колени. И потом я стала клянчить у мамы свои очки, у меня их отбирали, потому что ограничивали чтение, ко всему я должна была пройти обследование у профессора Кальфы в Одессе. Покопалась в новых книгах, порассматривала, полистала. А напротив на деревянное сиденье из мелких реек подсел к нам сухопарый седой интеллигентный человек, молчаливый. Он из-за газеты наблюдал, с каким бешеным аппетитом я рассматриваю книжки, просто наслаждался. Очки мне дали. И я стала присматриваться к Анне Франк, посмотрела фотографии… И наконец после долгих колебаний мама решила, что уже наступило ПОТОМ. Мне уже можно ее читать? И тогда этот дядечка улыбнулся и сказал:
– ВАМ уже можно читать все!
И мама не возразила. И я тогда улеглась на сиденье, а он подложил мне под голову свой элегантный серый пиджак. И я читала. К слову, начала читать советской пионеркой, а закончила читать – настоящей дедушкиной еврейской внучкой. Я все разгадала и почувствовала просто за те пять-шесть часов, что мы ехали. И очень стеснялась плакать. И этот дядечка видел. И на остановке он вышел и принес мне такую палочку, на которую были привязаны гроздья черешни, початок черешневый. Я почти ее не ела, эту черешню, так было мне горько и совершенно непонятно. Мне непонятно сейчас еще больше…
Вхожу в купе. Пара, такая странная, какая-то несовпадающая. То есть, когда муж и жена, когда люди давно вместе, видно их общее спокойное поле… А тут другое – между ними тревога, искры. Он похож на отсидевшего бывшего интеллигента. Довольно потрепанный, моего возраста, но сер лицом. Она – бойкая фальшивая блондинка, с лицом обиженной продавщицы.
