С бабушкой и дедушкой мы ладили. Я работала на Электроламповом заводе и училась на рабфаке, они нянчились с Гайрой.
Когда у нас с Артемом произошел разрыв [мама кое-что нам рассказывала, но опускала подробности, мол, не каждое лыко в строку], я уехала с Покровки на Старокирочный, где мне от завода дали комнату. Бабушка уговорила меня оставить у них внучку.
Хотя мы разошлись и у Артема уже была другая семья, я все еще любила его, и мы долго не могли с ним порвать. Он бывал у меня на Старокирочном, иногда встречались на Покровке; с Гайрой и Васей провели часть лета в Геленджике…
Артем очень хотел сына, придумал ему имя — Ярмак. Но родилась Заяра.
Еще до ее рождения мы расстались, на этот раз окончательно, но дружеские отношения сохранились».
Из записок Гайры Веселой
Дом на Покровке цел и сейчас, а вот балкон, застекленная дверь которого служила окном меньшей комнаты, не сохранился. На этом балконе под присмотром дедушки я «гуляла», с него мы с Заярой смотрели первомайские демонстрации. Дедушка и бабушка переехали в Москву уже немолодыми и сохранили уклад жизни самарской слободки. Дедушка ходил в сатиновой косоворотке навыпуск, перепоясав ее узким ремешком. Зимой надевал полушубок и валенки с калошами. Бабушка носила длинные темные юбки, ситцевые кофты, которые сама и шила. Голову повязывала белым в горошек платочком, а когда шла в церковь к обедне, меняла его на красивый полушалок и надевала черную плюшевую «кобеднишную» жакетку.
Наш дом соседствовал с храмом Покрова Пресвятой Богородицы. Бабушка горько оплакивала его разрушение в 1930 году. (До сего дня на месте уникального памятника церковной архитектуры растет несколько чахлых деревьев).
В большой комнате с высоким потолком и двумя окнами, выходившими на Покровку, было две достопримечательности: голландская печка белого кафеля и большое, почти до потолка зеркало в черной деревянной раме. Оно висело над столом в простенке между окон и скрашивало непрезентабельность обстановки.
В углу комод, над ним перед небольшой темной иконой теплится лампадка. Сундук, платяной шкаф, две железные кровати, несколько табуреток и разномастных стульев — вот и вся мебель. На подоконниках — столетник и фикус.
Возле печки прислонены к стене ухваты, сковородник на длинной ручке и кочерга, рядом ведро для углей. На столе — всегда горячий медный самовар.
Бабушка с утра хлопотала у голландки, которую дедушка топил ежедневно (бабушка не признавала готовку на примусе в обшей кухне). Дрова покупали на дровяном складе, высокий дощатый забор которого примыкал к нашему дому со стороны Девяткина переулка.
