— Только сегодня. Я только что вернулся с Антиба. У нее все прекрасно. Она посылает тебе свою любовь. — Это была ложь, которую он часто превращал в правду. — И моя мать тоже посылает тебе привет.
Дина улыбнулась при этой последней фразе.
— У Пилар все хорошо?
Внезапно разговор с Марком снова напомнил ей о семейных обязанностях. Будучи с Беном, она думала только о нем и о себе. Она думала о своих картинах и его галереях, их вечерах вместе, о приятных моментах совместного времяпрепровождения. С ним она снова чувствовала себя молодой женщиной. Голос же Марка вернул ее к роли матери. Складывалось впечатление, как если бы на время она забыла об этом.
— Да, с Пилар все хорошо.
— Надеюсь, она не купила мотоцикл?
В трубке было полное молчание. И слишком долгое.
— Дина…
— Марк, неужели она? — Дина повысила голос. — Черт возьми, она купила! Я это знала.
— Это не совсем мотоцикл, Дина. Это скорее, скорее… — Он искал слова, но был слишком уставшим, да и куда, черт возьми, пропала Шантал? Было без четверти десять. — Правда, тебе не стоит так волноваться. У нее все будет в порядке. Я видел, как она им управляет. Она очень осторожна. Да и мама не позволила бы ей ездить, если бы она была небрежной.
— Твоя мать не видит ее, когда она ездит вдали от дома. А насчет контроля над Пилар — у твоей матери его столь же мало, как у тебя или меня. Марк, я же просила тебя открыто… — Слезы стали застилать ей глаза. Она снова проиграла битву с ними. Она всегда проигрывала. На сей раз это было связано с опасностью, с тем, что могло… — Черт возьми, Марк, почему ты никогда не слушаешь меня?
— Успокойся. С ней будет все в порядке. Что-нибудь есть у тебя нового?
В этой ситуации она не могла больше сделать ни черта. И она знала это. Разговор о Пилар и ее мотоцикле был исчерпан.
— Не особенно много. — Голос Дины звучал очень холодно.
— Я однажды позвонил; тебя не было.
— Я начала посещать художественную студию.
— Разве нельзя работать дома? — В голосе Марка появились нотки замешательства и даже раздражения.
Дина закрыла глаза.
— Я нашла место, где мне легко работается. — Ее сердце забилось сильнее при мысли о Бене. Что, если Марк догадался? Что, если он узнал? Что, если кто-либо видел их вместе? Что, если…
— Теперь, когда нас всех нет рядом, я не понимаю, почему ты не рисуешь дома. И что это за внезапная страсть к своей работе?
— При чем здесь страсть? Я, как всегда, много рисую.
— Дина, я действительно не понимаю. — Но тон, которым он произнес эти слова, вызвал у нее такое ощущение, как если бы ее ударили по лицу.
