— О, неужели? — Он посмотрел на нее с лукавством и бравадой в глазах. Но его страшила сама мысль о том, что произойдет, когда наступит осень. Менее всего он хотел думать именно об этом.
— Ну что ж, по крайней мере, он сказал, что будет отсутствовать еще целый месяц.
— Всего месяц?
Дина молча кивнула головой, и они продолжили свой путь.
— Давай вставай, соня. Уже почти десять. — Она открыла один глаз, жалобно застонала и отвернулась. Он погладил ее по спине, а затем, наклонившись, поцеловал.
— Вставай. У нас встреча сегодня с одним важным покупателем. Тебе нужно быть в одиннадцать в галерее.
— А как насчет тебя? — Ее голос доносился из глубины подушки.
— Я уже ухожу. Дорогая, ты собираешься вставать?
— Нет.
Он снова сел рядом с ней.
— Дина, как ты себя чувствуешь? — За последние две недели после выставки она часто уставала до полного изнеможения.
— Нормально. — Но это было не так. Голова ее была тяжелой, а тело, казалось, было погружено в раствор цемента. Намного лучше было бы остаться в постели, проспать целый день или хотя бы подремать.
— Отчего ты так устала за последние дни? — В его взгляде сквозила явная озабоченность.
— Я думаю, это связано с возрастом.
— Видимо. Я только надеюсь, что ты выдержишь испытание успехом, поскольку похоже на то, что твоя карьера художницы будет весьма успешной. — Он вел с ней беседу по пути на кухню. — Не хочешь ли гренок?
Ей было не до того. Она покачала головой, снова закрыв глаза и зарыв голову в подушку.
— Нет, спасибо!
Однако он возник снова через мгновение уже с чашкой кофе, но и это впервые за многие годы не обрадовало ее.
— Дина, с тобой действительно все в порядке?
— Все нормально. Я просто устала. — Но измучена самою мыслью о возвращении Марка. Так и должно было случиться. Эта мысль иссушала ее всю, когда она вспоминала о нем и Пилар. Глупо было портить радость общения с Беном в оставшиеся две недели, но она ничего не могла поделать с этим. — Нет, правда, дорогой, у меня все в порядке. Тебе не следует волноваться. — Она одарила его веселой улыбкой и сделала глоток кофе, но его теплые пары ударили ей в лицо, и она почти задохнулась. На ее лице появилась заметная бледность, и она поставила чашку.
— Ты больна! — В этом приговоре Бена прозвучала обеспокоенность.
— Да нет же, прекрати волноваться. Я чувствую себя хорошо, чудесно, я здорова и обожаю тебя. — Она с веселой улыбкой на лице потянулась к нему, и он крепко обнял ее. Он не хотел, чтобы что-либо случилось с ней, он был внезапно напуган самой мыслью потерять ее. Он думал об этом бесчисленное количество раз за день. Она могла заболеть, попасть в аварию, утонуть во время прилива на пляже в Кармел; она могла умереть во время пожара…
