— С лета! Ну, ты хороша, актриса! Я ничего не заметила. Никаких перемен.
— Я тоже, — кивнула Гутя. — Потому что с лета… почти до сих пор… ничего не было.
— Я слушаю. — Тамара Игнатьевна скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.
— Помнишь, в августе я отогнала машину в ремонт? — спросила Гутя.
— Помню.
— Иду я по улице, тащу свой клетчатый баул, всю меня перекосило, жара. До троллейбусной остановки еще полквартала. Подплывает машина, слышу: садитесь, девушка, подвезу.
— Ты… села? — Тамара Игнатьевна поежилась.
— Я уже почти падала. Знаешь, вместо кроссовок влезла в чертовы сабо, — она поморщилась, — они как деревянные, одно слово, что кожа, — фыркнула Гутя. — Села.
— Я говорила тебе, поезжай за машиной налегке, вернись и загрузи сумку. Я хорошо помню.
— Тогда я не успела бы к трем — к раздаче денег. А это значит, каталась бы в деревню целую неделю!
— Ладно, ты жива, здорова. Что дальше? Что за мужчина, что за машина?
Гутя пожала плечами.
— Жеребец, — бросила она.
— Ох… в возрасте?
— Да нет, я бы сказала, молоденький.
— Ты села в машину к мальчишке! Ты сошла с ума. Наверняка сыночек какого-нибудь распальцованного.
— Тамара Игнатьевна, — Гутя прислонилась к стене, — откуда у вас такие познания современной жизни? А-а… ну да, из бесконечных сериалов.
— Тебе смешно, — проворчала Тамара Игнатьевна. — Но подростки опасней взрослых мужчин. А ты выглядишь как девочка.
— Ба-бу-шка! Я же про машину! Жеребец — не он, а она!
Тамара Игнатьевна молча хлопала глазами.
— То есть?
— Это был «мицубиси-лансер». А «лансер» в переводе с английского на русский — улан. Из истории, наверное, помнишь, что все уланы — всадники. Значит, под ними кто — жеребцы! Теперь поняла почему?
— А… он? Улан? — осторожно, словно опасаясь провалиться на тонком льду, подбиралась к твердой почве берега Тамара Игнатьева.
— К сорока, я думаю.
— Фу, — Тамара Игнатьевна откинулась на спинку стула. Ее все еще стройное тело обтекла пелерина, которую она надевала дома поверх брюк из мягкого светлосерого флиса. — Дошло наконец. Так что же?
— Он довез меня до «Сельмаша» и уехал.
— Дальше? — настаивала она.
— Ничего.
— Как? Это все? А я-то приготовилась…
— Он сказал, как его зовут. — Гутя пожала плечами. — Дал визитную карточку.
— А ты?
— Я? Только имя. Августа.
— Не предложила ему купить БАД от всех бед?
— Он из тех, у кого нет бед. По нему видно, — усмехнулась Гутя.
— Так не бывает, после тридцати набегает много чего у каждого. Ты ему звонила? — спросила она.
