В этой полутьме, благодаря серому мерцающему свету Лотти даже без очков смогла разглядеть очертания каких-то предметов. В центре комнаты был столб. Он был похож на майский шест, который она однажды видела в деревне на лужайке около дедушкиной фермы, но только намного толще. Над ним через всю комнату проходила толстая балка, а под балкой, едва различимое во мраке, располагалось нечто, похожее на огромное колесо, висевшее как летающая тарелка. Майский шест доходил до этого колеса и уходил выше, теряясь в темноте.
Лотти приблизилась к столбу и дотронулась до него рукой. Он был холодный, как металл, а не дерево. И такой шероховатый, как будто старый и ржавый. А вокруг основания что-то густое и липкое. Она прищурилась, изо всех сил стараясь разглядеть колесо. Кажется, по его краю шли огромные зубья, как у гигантской шестерни. «Какой-то столб и зубчатое колесо», — подумала она. Охватив столб рукой, она задумалась о своем открытии.
Однажды она видела, как устроены настольные часы, те, что стоят на каминной доске в бабушкиной гостиной, изогнутые в виде волны. Дядя Джонатан подарил их бабушке на день рождения, но они ходили плохо, потому что были антикварными. Поэтому дедушке пришлось разобрать их на кухонном столе. Там внутри были колесики, цеплявшиеся за другие колесики, и вместе они делали так, что часы тикали. Все эти колесики имели такую же форму — с зубцами по краю.
«Часы, — решила она. — Громадные часы». Она прислушалась, не раздастся ли тиканья. Но не услышала вообще никаких звуков — ни тиканья, ни постукивания, ни какого-либо движения колес. «Сломаны, — решила она, — как те каминные часы у бабушки, но только отличаются от бабушкиных тем, что эти часы огромные. Может, это церковные часы. Или башенные часы, которые красуются в центре площади. Или часы в замке».
Мысль о замке направила ее размышления в другом направлении — к подземным тюрьмам и камерам. К комнатам, освещенным пламенем камина, заполненным колесами и шестернями, острыми зубцами и крюками. К вопящим от ужаса пленникам и палачам в кожаных масках, требующих у них признания.
«Пытки», — подумала Лотти. И толстый столб, к которому она прислонилась, и гигантское колесо под ним приобрели совсем другое значение. Отдернув руку, она попятилась от столба. Ноги стали, как ватные. Лучше было бы не думать об этом.
Вдруг поток холодного воздуха с пола хлестнул ее по ногам. Потом внизу что-то громко хлопнуло. Следом за холодом опять пришла тишина, а за ней металлический скрежет.
