Он, конечно, это понимал. Одним из самых больших кошмаров в жизни любого политика было внезапное появление из шкафа скелета, который, как он полагал, давно и надежно похоронен. И после того, как этот скелет, отряхивая пыль и гремя костями, предстает перед публикой, он бросает тень подозрения на каждое действие, каждое замечание или намерение своего владельца. Его существование — даже если он всего лишь имеет косвенное отношение к владельцу — требует, чтобы отныне все мотивы его действий подвергались сомнению, комментарии изучались под микроскопом, предпринятые шаги отслеживались, письма анализировались, речи препарировались и все остальное как можно тщательнее разнюхивалось на предмет обнаружения запаха лицемерия. И эта слежка не прекращалась с кончиной владельца скелета. Она распространялась на каждого члена семьи того, чье имя и чья жизнь были запачканы грязью благодаря Богом данному читателям праву на информацию. На себе испытал это Парнелл. Также и Профьюмо. Йоу и Эшби обоим довелось почувствовать, как скальпель чересчур пристального внимания кромсал плоть их, как они полагали, частной жизни. Поскольку ни один из предшественников Ив в парламенте и среди членов королевской семьи не избежал публичных разоблачений и осмеяния, она знала, что и ее ждет та же участь. И уж, конечно, такой человек, как Лаксфорд, движимый двумя страстями — жаждой увеличения тиража и личной ненавистью к консерваторам, не упустит свой шанс.
Алекс чувствовал, будто на него давит огромная тяжесть. Его тело требовало действия. Мозг жаждал понимания, а сердце нуждалось в свободе. Он оказался зажат между отвращением и состраданием и чувствовал, что его раздирает в клочья внутренняя борьба между этими противоречивыми чувствами. Он попытался хотя бы на мгновение подчиниться чувству сострадания.
Дернув подбородком в сторону столовой, он спросил:
— Так кто это были? Эти мужчина и женщина?
По выражению лица жены он понял, что она восприняла его слова как свою победу.
— Он когда-то работал в Скотланд-Ярде. А она… Не знаю. Что-то вроде его помощницы.
— Ты уверена, что им это можно поручить?
— Да, уверена.
— Почему?
— Потому что, когда он попросил у меня расписание уроков Шарлотты, он заставил написать его дважды. Один раз обычным почерком, а второй раз печатными буквами.
— Не понимаю.
— Алекс, у него обе записки от похитителя: одну получила я, другую — Дэнис. Он хочет взглянуть на мой почерк. Хочет сравнить его с почерком записок. То есть, он допускает, что я могу быть к этому причастна. Он не доверяет никому. А это, я думаю, означает, что мы можем доверять ему.
