— Да, знала. Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, что для меня это не имело значения?
— Я хочу, чтобы ты сказала правду.
— Хорошо. Для меня это не имело значения. Я хотела заниматься с ним любовью.
— Почему?
— Он завладел моим разумом. Это то, чем большинство мужчин предпочитает не утруждать себя, когда они стараются соблазнить женщину.
Алекс ухватился за это слово, как за соломинку.
— Он соблазнил тебя.
— В первый раз — да. А потом — нет. Потом желание было взаимным.
— Значит, ты трахалась с ним не один раз?
Вопреки его ожиданиям, ее не задело это слово.
— Я трахалась с ним каждую ночь, пока шла конференция. И почти каждое утро — тоже.
— Великолепно.
Он собрал разложенные газеты, положил их обратно в плетеную газетницу. Потом подошел к плите, схватил сковороду с соусом, вывернул ее в раковину и стал смотреть, как соус с бульканьем утекает в измельчитель. Она все еще стояла рядом с сушилкой для посуды. Он чувствовал ее близость, но был не в силах взглянуть на нее. Он испытывал такое ощущение, будто разуму его был нанесен смертельный удар. Все, что он сумел из себя выдавить, было:
— Значит, это он, Лаксфорд, украл Шарли.
— Он это подстроил. И если он публично признает, что является ее отцом — на первой странице своей газеты — тогда ее вернут.
— Почему ты не хочешь позвонить в полицию?
— Потому что я хочу заставить его раскрыть карты.
— Используя для этого Шарли?
— Используя Шарлотту? Что ты хочешь этим сказать?
При этих словах он снова обрел способность чувствовать, и это обрадовало его.
— Куда он ее упрятал, Ив? Понимает ли она, что происходит? Как она там — голодная, холодная, испуганная до смерти? Ее похитил на улице совершенно незнакомый человек. Ты хоть можешь думать о чем-нибудь другом, кроме спасения своей репутации? Кроме того, каким образом переиграть этого подонка Лаксфорда и заставить его раскрыть карты?
— Только не надо устраивать референдум по проблемам материнства, — спокойно сказала она. — Я в своей жизни совершила ошибку. И заплатила за нее. Я все еще расплачиваюсь за нее. И буду расплачиваться до самой смерти.
— Мы сейчас говорим о ребенке, а не об ошибке в суждениях и взглядах. О десятилетнем ре-бен-ке.
— И я намерена найти ее. Но сделаю это по-своему. И провалиться мне на этом месте, если я сделаю это так, как хочет он. Алекс, ты только взгляни на его газету, если не можешь разгадать, чего он от меня хочет. И прежде чем обвинять меня в вопиющем эгоизме, попытайся спросить себя, как скажется на Шарлотте газетная шумиха по поводу громкого сексуального скандала.
