— А ну, не баловаться!
На крыльцо выскочила Голда. Не успела она накричать на меня, как я уже соскочил наземь и подошел к Рахили:
— Ничего, в другой раз! — Я беспечно сунул руки в карманы. — В другой раз я все-таки спущусь в колодец.
Рахиль даже не взглянула на меня. Застеснявшись Голды, она сразу отошла в сторону, незаметно подоткнула волосы под платок и чуть улыбнулась Рябову.
Начальник милиции спешился. Конь был весь в мыле, рвался, становился на дыбы, бил копытом. Рябову было трудно привязать его к забору. На крыльцо вышел Лейба Троковичер. Он был когда-то подрядчиком и знает толк в лошадях.
— Ай-яй-яй! — вскрикнул он и сорвал с головы шапку. — Какой конек! Необъезженный'?
— Первый раз оседлал! — И лицо начальника, разделенное полоской черных усов, засияло. — Ничего, у меня станет шелковым!
Сдвинув папаху на затылок, приподняв полы шинели и гремя на весь двор шпорами, Рябов направился к Голде.
— Здравствуйте, — сказал он, щелкнув каблуками и подавая Голде руку. — Как поживаете?
— Благодарю вас, — ответила Голда.
Но на лице у нее появилось смущение. Мне показалось, что она стесняется посторонних.
— Вы ко мне?
— К вам, товарищ Ходоркова. Приехал проведать.
Рябов теперь частенько посещает нашу школу: кулаки стали убивать председателей сельсоветов, рабкоров и учителей. Только очень уж сладко разговаривает он с Голдой.
Я все отдал бы, чтобы стать таким, как Рябов, охранять Голду, носить большой револьвер на боку и иметь такого коня.
Мне стало обидно, что все смотрят на начальника милиции и даже Рахиль не сводит с него глаз.
— Подумаешь! — сказав я и сплюнул, когда Голда и Рябов поднялись по ступенькам и скрылись за дверью. — Ломается, а сам боится этой клячи!
— Ездит-то он очень неплохо! — отозвался Сролик. — А какая лошадь! — И он потянул меня к ограде, где конь, высекая искры из-под копыт, громко ржал.
— Падаль! Дохлятина! — вскрикнул я и запустил в коня комок земли.
Конь вздыбился, стал метаться и долго потом не мог прийти в себя.
— Видишь, боится! Мне на лучших лошадях приходилось ездить, — сказал я и отошел от ограды к Рахили.
Но Рахиль опять отодвинулась от меня.
Сролик расхохотался:
— Да что ты говоришь, хвастунишка?! Смотрите на этого хвастуна!
Рахиль надула губки, и между бровей у нее появились две складки.
— Хвастун! Да, да, хвастун! — шепнула она и топнула ножкой. — Лгунишка!
— Я?!
— Да, ты! Лгун! — крикнула она уже громко. И, непонятно почему, ее сощуренные, ставшие злыми глаза наполнились слезами.
