— Дудки! — Он весело зажмуривает один глаз. — Не взорвался!.. Так-то, Ошерка!
Оказывается, он меня все-таки заметил и знает.
— Я тебя тоже узнал! — вскрикиваю я.
— Очень тронут.
— Товарищ Магид, разве ты Иосиф?
— Иосиф.
— Тогда ты пришел к нам с перевязанной головой, а теперь она у тебя не перевязана.
Узкое, продолговатое лицо Магида выбрито досиня. Тужурка на нем расстегнута. Он покачивается, а в шпорах звякают никелированные кружки.
— Верно, Ошерка. — Он хлопает себя по лбу. — Голова еще цела. Еще мы повоюем, черт возьми!.. — И вдруг он спрашивает: — Отца нет? Жаль. Надо б у него кое-что взять… Ару привезли?
Не дослушав меня, он на цыпочках идет в спальню, увидев брата, чуть выпячивает губу. Затем, присвистнув, говорит Аре:
— Похудел немного!
Ара, весь просветлевший, поворачивается к Магиду. Только что он лежал совсем без сил, а теперь приподнялся, почти сел.
— Как хорошо… что ты пришел… Магид… Давно ты здесь?..
Его вытянувшееся лицо чуть зарумянилось, глаза зажглись.
— Лежи, лежи! — уговаривает его Магид.
Он поглядывает на Ару и мнется, не зная, видимо, как ему быть. Последний лучик солнца задержался на его запыленных сапогах со шпорами.
В доме уже сумеречно. Я чиркаю спичкой, но она не зажигается. Удивительные спички: перед тем как вспыхнуть, они сначала шипят, потом воняют.
Магид подходит к столу и отбирает у меня спички.
— Не нужно, — говорит он, — еще светло.
Затем он присаживается, поправляет клеенку на столе, сметает крошки на пол, молчит.
— Магид, скажи правду! — спрашивает Ара, и в его глазах появляется испуг. — Ты пришел прощаться? Да? — Он ворочается, и одеяло сползает на пол.
— Паренек, — обращается ко мне Магид, а сам чего-то подмигивает Аре, — сходи-ка погляди за моей лошадью. Она мокрая. Когда остынет, позови меня, мы ее напоим.
Он говорит и в то же время подталкивает меня к двери. Похоже, что он выставил меня за дверь. Мне это не нравится. Но, может быть, в самом деле надо посмотреть за лошадью.
Уже в сенях я слышу, как он быстро начинает шагать по комнате, потом что-то говорит. Но говорит он тихо, и я ничего не разберу.
Лошадь тянется ко мне, когда же я пробую ее погладить, она брыкается. Лошадь мокрая. А лошади, когда они устали, опускают уши, начинают кусаться.
— Кось-кось!
Я протягиваю ей охапку соломы. У нее позвякивает уздечка, она поднимает уши, становится ласковей. А раз так, мне хочется поскорее напоить ее.
— Товарищ Магид! — кричу я и бегу на кухню. Но Магид не отзывается.
