— Ну почему у вас тут всё не как у людей? — воскликнула Эль, когда ей объяснили, что всё это из-за низкого давления в шинах.
— В детстве, точно помню, были колеи, — оправдывался папенька. — А потом диктатор повелел возить тяжести по воздуху или водой. Ну и по специально построенным дорогам, где без этого никак. А мы чего? Мы не против и на пневматиках низкого давления поездить, если недалеко. Далеко-то кто ж станет трястись по земле, когда есть хоть коптеры, хоть самолёты?
— Ой! Что это за игрушки? — воскликнула Оли. — Давайте подъедем и поглядим.
Даша послушно повернула по направлению, указанному сестрой. Действительно забавная картина открылась взорам путешественников — игрушечного размера экскаватор копал канаву, землю из которой куда-то отвозили такие же игрушечные грузовички-самосвалы. И ни души поблизости, даже порасспросить некого.
Полюбовались чудесным зрелищем и поехали дальше. Странное дело — дороги как будто бы нет, но указатели на ней присутствуют. Вот, скажем, обозначен отворот на Желтиково, а вот уже и на Пузиково. Остальная же «трасса» ведёт в сторону Гребешково.
— Тут Предгорный куст — полтора десятка деревушек, — объяснил папа.
Заросли по краям дороги стали совсем плотные — сплошная зелёная стена. И путь сделался извилистым.
— Так что? Тут даже не моциках никто не ездит? — вдруг спросила Оливия. — Ну, у них же колёса твёрдые.
— На квадриках здешние пацаны катаются, — пожала плечами Даша.
Нависающие над дорогой ветви то и дело цеплялись за прутья решётчатого кузова. Листочки, веточки и пыльца цветов проникали в салон, оседая на щеках и путаясь в волосах. Сам «экипаж» слегка покачивался на неровностях, объезжая крупные деревья. А потом заросли расступились, открыв сразу всю панораму селения — семь домов стояли по краям восьмиугольной площадки, въезд на которую проходил как раз через пустующее, восьмое место. Сюда были обращены ворота просторных подворий, зады которых завершались длинными сараями. Их сплошная дуга замыкала деревеньку снаружи. Дальше сразу начинался лес. Дома имели одну общую черту — они категорически не походили друг на друга. Рубленый терем, кочка термитника, порождение буйной фантазии невыносимого кубиста, папуасская хижина, классический кирпичный дом с мезонином, купеческая изба и нечто фундаментальное из бетона, металла и стекла.
Дед Лёня и баба Шура, как выяснилось, тяготели к классике. Красный кирпич стен оттеняли светлые швы раствора. Двор, мощёный плиткой, на которой вольным строем стояли бочки-грядки.
