Вдруг я замечаю, что стрелок бросает пулеметы и выхватывает ракетницу. Несколько мгновений я держусь так близко, что мы смотрим друг Другу в самые зрачки. Лицо немца свела гримаса злобы и отчаяния. Ага, - догадываюсь, видимо, патроны кончились!.. Сощурившись, немец прицелился и выстрелил из ракетницы. Я нажал гашетку: длинная очередь рассекла его пополам.
"Хейнкель" остался без стрелка.
Из всех пулеметов поливаю моторы вражеской машины. И - удивительно! не горят! Что за наказание? Ведь уйдет!.. Позднее я узнал, что с некоторых пор немцы стали применять резиновые обкладки внутри баков с горючим. Пулевые пробоины моментально затягивались эластичной резиной.
Весь огонь сосредоточиваю на левом моторе. Там, я знаю, баки с горючим. Наконец, показался дымок. Значит, не помогла и резина.
"Хейнкель" стал терять высоту. Я кружусь сверху. Вражеский самолет пошел ниже, ниже. Ясно: сейчас сядет. Вот он запахал по полю - пыль поднялась столбом. Сел на фюзеляж. Выскочили двое летчиков, вытаскивают третьего, убитого. Отнесли подальше от пылающего самолета, положили на землю.
Я пролетел совсем низко. Немцы даже не посмотрели в мою сторону. Высокие, в черных кожаных куртках, они стояли безучастно, зная наперед все, что должно произойти.
Скоро подошли наши автомашины, я видел, как из них выскочили автоматчики и офицеры. Все, можно лететь домой.
Над аэродромом я сделал "бочку" и повел самолет на посадку. Сверху вижу Ивана Лавриненко. Он радостно бежит с банкой белил - рисовать на фюзеляже очередную звезду.
Глядя на засохшую мыльную пену на моих щеках, Лаврлненко смеется:
- Вот добрая примета, товарищ капитан. Небритому везет.
- Ну тебя с твоими приметами. Горячая вода еще есть?
- Есть. Идите, добривайтесь... А скажите, товарищ капитан, немцы не дивились, что вы такой голый казаковали?
В самом деле, спохватился я, летал без гимнастерки!
Утром следующего дня за мной приехал какой-то полковник и увез с собой а штаб фронта. Там я как следует рассмотрел вчерашних сбитых немцев. Рослые, блондины. Один из них, как мне сказали, имеет старший офицерский чин. Видимо, он-то и вел самолет, - подумал я, вспоминая, как искусно маневрировал "хейнкель".
Оказывается, везли они какие-то очень важные сведения для ставки. В нашем тылу в погоню за ними поднялись два истребителя. Одного из них вражеский стрелок сбил сразу же. Другой летчик получил ранение и не смог продолжать погони. Вот почему так скоро кончился у него боезапас, - снова вспомнил я вчерашний свой поединок со стрелком.
