Высокое напряжение | страница 23
Кош чабана Гарагола. Не прошло и пяти минут, а они уже сидят внутри кибитки на устланном коврами полу, дымятся неприхотливые яства, чайнички с зеленым чаем стоят у ног гостей и хозяина.
— Вчера я сказал подпаску: завтра ждать двоих гостей, надо готовиться к встрече. Так и есть…
В кибитке было тепло, со лба хозяина капал пот, но он не снимал бурку. Кивнул в сторону возившегося у очага подпаска:
— Мыратберды подтвердит — вышло так, как я говорил…
Подпасок повернулся:
— Да, точно так.
— Я ему сказал, что один гость будет высокий, другой пониже. Не верите? Посмотрите на свои коврики…
На самом деле они сидели на ковриках разного размера, по их росту. Шофер буркнул что-то неразборчивое себе под нос. Талхат не мог понять, шутит или всерьез говорит чабан. Сказал:
— Извините, предсказание, наверное, относится не к нам, мы к вам ненадолго и почти случайно заехали.
— Все правильно, двое — это вы. Вчера пил чай, — смотрю, две чаинки в пиале стоймя плавают, одна длинная, другая покороче. Глубоко плавают, значит, надо ночлег приготовить.
Обогревшись, Талхат с Гараголом вышли посмотреть овчарню. Порывистый ветер проносился над обледеневшими снежными буграми. На северных и западных склонах бархана, между сухими стеблями травы, снег не таял — обветренный студеным зимним ветром, он постепенно превратился в комья льда. Ветер отшлифовал их до зеркального блеска, и солнце отражалось в них, разбрасывая во все стороны слепящие блики.
У самой овчарни остановились. Талхат засмотрелся на отару. Потом повернулся к чабану.
— Мне рассказали, что в позапрошлом году в невиданные здесь морозы вы сберегли весь скот. Я читал и статью о том, как еще до морозов вы за пять дней собрали всю свою отару, разбежавшуюся во время неожиданного бурана. Автор очерка, правда, не отметил еще одно примечательное событие, случившееся в Дашгуйы. Старший мастер, занятый здесь у вас рытьем колодца, заболел в последний день работ, а народ уже собрался в ожидании* такой нужной для них влаги. Никто не осмеливался спуститься в колодец. И вот на эту глубину в сотню вытянутых человеческих рук спустился Гарагол-ага и поднял наверх первую миску воды…
Талхат говорил, а у чабана увлажнились глаза… Он никогда не думал, больше других он трудится или нет. Если бы Талхат продолжал в том же духе, то душа чабана потекла бы, как течет кусок сливочного масла, застигнутый солнечным лучом… Талхат Хасянов видел, как растроган старик, и сам был тронут.