Дело возбуждено вторично | страница 14
Дверь отворилась, и вышедший моложавый инспектор в штатском кивнул Хаиткулы:
— Мы кончили. Вас ждут.
Сперва Хаиткулы увидел Аннамамеда. Он сидел за большим столом, прикрыв глаза, и дымил папиросой. У сидевшего против него Лопбыкулы Таррыхова рдело на солнце оттопыренное ухо, жилистая короткая шея напряглась при звуке шагов Хаиткулы, но он не обернулся.
Допрос, очевидно, вел ушедший только что инспектор — в пепельнице еще дымилась недокуренная папироса. Хаиткулы кивнул Аннамамеду и занял место подле Таррыхова. Тот даже не повернул головы в его сторону, только маленькие глазки его метались, подобно маятнику, то в сторону Аннамамеда, то в сторону вновь пришедшего незнакомого капитана. Наконец он не выдержал молчания и заявил:
— Я вам сказал, что не буду сегодня давать показания! Что ещё нужно? — Он вскинул плечо.
Вместо Аннамамеда ему ответил Хаиткулы:
— Лопбыкулы-ага, о чем говорилось до меня, я не знаю. Если вы не против, я спрошу вас о некоторых вещах. Если против, можем и подождать… Я слышал, что вы халачский…
— Земляки?! — Экспедитор всем корпусом повернулся к Хаиткулы.
— И да и нет. Вы из какого места Халача?
— Из Сурхи… — Экспедитор, подобно слепому, который, прежде чем сделать шаг, проверяет путь палкой, старался угадать, куда клонит капитан, и медлил с ответом.
Как только названо было имя Бекджана, рыжие брови Таррыхова резко поднялись.
— Бекджан!.. Пропадут две доски или мешок цемента — ищут, не дай бог, как ищут. А человек пропадет — никому он не нужен, никто не разыскивает.
Аннамамед не вмешивался в разговор. Хаиткулы закурил и, пустив к потолку струю дыма, сказал:
— Ищут.
— Только сейчас? — У экспедитора отвисла губа. — Бекджан! Какой джигит был!
После этого Таррыхов стал словоохотливее, но ничего вразумительного не сообщил. А когда очередь дошла до объяснения, приобщенного к делу, он ограничился кратким ответом:
— Да, я тоже давал показания.
Уже в конце допроса, когда Лопбыкулы стал рассеянно посматривать в окно, Хаиткулы спросил:
— Зачем вы переехали из Халача?
Таррыхов поморщился:
— Да просто хотелось пожить в Ашхабаде.
Затягивать беседу не имело смысла, хотя инспектор чувствовал, что Лопбыкулы не сказал и десятой доли того, что знал.
Но ни Хаиткулы, ни допрашиваемый не предполагали, что этот разговор будет продолжен совсем при других обстоятельствах.
Не прошло и недели, как поступил ответ на запрос, посланный в районный отдел милиции. В нем сообщалось, что по делу ничего добавить к тому, что имелось в архиве, не могут.