— Леди становится богаче день ото дня. Мои деньги ее не интересуют. По-видимому, не стремится она и с моей помощью проникнуть в «высшее общество». Она твердо стоит на ногах и не нуждается в подпорках. Вполне подходит для длительной связи.
Пока Сэм не признавался даже себе, что хочет чего-то большего, чем связь — пусть даже длительная.
— Итак, что же у нас получается, леди и джентльмены? — Он сел и спустил ноги с кушетки. — У нас получается чушь собачья! Чем больше у нее денег, тем независимей она становится. И впадает в прискорбное заблуждение, думая, что деньги уберегут ее от жизни. И от меня.
Следующая загвоздка — ее работа. По крайней мере, она называет это работой. По-моему, это хобби. Нет, я не сноб, но ведь эти ее романы — полная ерунда. Мама говорит, что у Мелоди настоящий талант. Так какого же черта она гробит свой талант на эту слезливую чепуху?!
Сэм вскочил и зашагал взад-вперед по изящно обставленной гостиной. Сегодня, когда Мелоди заговорила о своей книге, он высказал все это ей в лицо. Господи, что тут началось! Мелоди гордо вздернула подбородок, глаза ее сверкнули расплавленным золотом.
— Прости, не вижу, каким образом это касается тебя, — веско заговорила она. — Я пишу то, что сама люблю читать. Сэм, любовные романы читают миллионы людей, и не только женщины, но и мужчины. Не думала, что ты такой сноб.
— Ты говоришь в точности, как моя мать, — рассмеялся Сэм.
— Твоя мать на редкость умная женщина. Вот купят у меня книгу — и увидим, кто будет смеяться последним.
— За твою безделку много не заплатят.
Едва эти слова сорвались с языка, как Сэм пожалел о них. Мелоди промолчала, даже выражение ее лица не изменилось — только погас свет в глазах. Она молча собрала грязную посуду и, не поднимая глаз, понесла ее в раковину. Сэм обругал себя последними словами и поспешно перевел разговор на другое.
— Не подумай, что я завидую тем, кому везет, — говорил он вслух по дороге в свою одинокую спальню. — Просто не хочу, чтобы она слишком сильно менялась. Мне нравятся женщины с парой простых и понятных недостатков.
У дверей спальни он остановился и взглянул на фотографию, висящую в глубине холла.
— Ты не сердишься, верно? Тогда почему же мне кажется, что я совершаю предательство?
Смеющаяся женщина на фотографии не ответила. Она давно уже перестала отвечать. У Сэма сжалось сердце: он вдруг понял, что, думая о Венди, представляет себе не живую и прекрасную женщину, которая была его женой, а эту фотографию. А вот другая женщина — та, которую он тщетно пытался изгнать из своего сердца, — стояла перед ним как живая.
