— Нет, нет, все в порядке, — заверила я.
Но представитель закона и после этого нас не оставил:
— Все-таки попрошу ваши документы.
Митя поморщился и полез в пухлую кожаную визитку. «Теперь он меня возненавидит!» Я в панике рылась в сумочке, никак не находя паспорт.
Наконец он нашелся. Милиционер, внимательно изучив наши документы, строго спросил:
— Он кем вам приходится?
— Будущим родственником, — опередил меня с ответом Митя.
— А-а, жених, — маслено улыбнулся старший лейтенант.
— Да нет, понимаете, жених не он, а его сын, — сбивчивой скороговоркой зачем-то начала объяснять я.
Глаза у старшего лейтенанта стали квадратные.
— Его сын ваш жених? — переводя взгляд с Мити на меня, а затем на мой паспорт, спросил представитель закона.
— Не мой, а моей сестры, — продолжала втолковывать ему я. Мне почему-то тогда представлялось чрезвычайно важным, чтобы он правильно понял ситуацию.
— Младшей сестры? — зачем-то решил уточнить милиционер.
— Ну не старшей же, — ответила я.
— У вас, значит, и старшая есть? — кажется, его всерьез озаботило количество моих родственников.
— Нету, нету у меня старшей! — меня вдруг начало охватывать раздражение. — И вообще, какое ваше дело?
— Да, собственно, никакого. — Он вернул нам документы. — Я просто так, от чистого сердца. Вы уж так, знаете, поосторожней… отношения выясняйте. Ладно. С новосельем вас.
Козырнув, он удалился. Мы, как стояли возле машины во время разговора с ним, так и застыли. Вернее, застыла я. Митя корчился от хохота.
— Вы не знаете, при чем тут новоселье? — полюбопытствовала я.
Митя, беспомощно махнув рукой, залился хохотом сильней прежнего. И я, не выдержав, последовала его примеру. Смех у моего будущего родственника оказался тоже точь-в-точь как у моего Мити. И действовал на меня с той же заразительностью.
— А он ведь наверняка нас за жениха с невестой принял, — вытирая слезы с глаз, сказал Митя.
Он произнес это уже без смеха, наоборот, совершенно всерьез. Я пришла в замешательство. К счастью, он не стал развивать тему и, нагнувшись, начал собирать с пола тетради.
— Я их все-таки положу на заднее сиденье. Не понимаю, чего вы сопротивлялись?
— И сама не пойму. — Я пожала плечами.
Он перелистнул страницу одной из школьных тетрадок.
— О! Образ Катерины из «Грозы»! Неужели это все еще проходят?
— Проходят, — подтвердила я.
— Никогда не понимал эту Катерину, — выуживая из-под сиденья пирожки-творожки, продолжал он. — По-моему, если любишь, не надо ничего бояться. Сбежала бы и была бы счастлива.
