Оба от души рассмеялись. Дерек протянул к ней руку через стол, и она ответила на рукопожатие. Он крепко сжал ее пальцы в своих ладонях, только на этот раз более выразительно и определенно.
— Вы думаете, это возможно? — спросил он, вдруг посерьезнев.
— Что вы имеете в виду? — спросила Айрин, озадаченно наклонив голову. — Я не совсем вас поняла.
— Я имел в виду, что ваш отец не одобрил бы наших встреч. Я не питаю никаких иллюзий на этот счет. Уверен, что он никогда не позволил бы мне появиться в вашем доме.
— Почему? Ведь мы коллеги или, вернее, будем коллегами, когда я закончу обучение.
— Дело не в этом. Не забывайте, что я хорошо знаю вашего отца. Возможно, я не должен вам этого говорить, но ваш отец очень высокомерный и жестокий человек.
Айрин вздохнула:
— Я знаю его лучше, чем вы. Но это не помешает мне выбирать друзей. Мне иногда кажется, что я живу в двух разных мирах: один мир — это Эссекс-хаус, а другой — мой дом.
— Тогда вы позволите мне стать частью вашего первого мира? — спросил Дерек.
Лицо Айрин ответило за нее.
— Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы после ухода мистера Лукаса вы заняли его место.
— Я не так давно работаю у мистера Линдсея и не могу рассчитывать, что мне дадут это место через голову Ричардсона. Он старше и опытнее меня. Но если назначат его, я устану ждать своей очереди. Вообще-то я собирался уехать на континент или в Соединенные Штаты. Там всегда есть шанс для квалифицированного мастера.
— Значит, вы собираетесь покинуть Англию?
Дерек поглядел на нее долгим бархатным взглядом и только потом ответил:
— Как я могу уехать, после того как встретил вас?
В этот момент Айрин почувствовала теплый прилив любви. Никогда в ее жизни не было ничего подобного.
Они начали часто видеться. По вечерам Дерек заезжал за ней в Эссекс-хаус, или они встречались в небольшой чайной на полпути между Майл-энд-роуд и Олд-Бонд-стрит. Там, устроившись в уютной полукруглой нише за мраморным столиком, в окружении пальм, заказав клубничное мороженое с чашкой горячего шоколада, они могли спокойно посидеть, забывая обо всем на свете. Для Айрин эти встречи были полны открытий и новизны, взаимной любви и нежности. Она была невинным доверчивым существом, он — опытным, шустрым парнем, но их неудержимо влекло друг к другу. Нахлынувшее чувство обрушилось на них как стихия. Она угадала его желания еще до того, как он признался ей в своих чувствах.
Взявшись за руки, они долго бродили по городу. Путь по ветреным улицам Лондона до Милтон-стрит стал дорогой их любви. Они расставались достаточно далеко от ее дома, а если шел дождь, раскрывали один зонтик на двоих или садились в конку. Такие поездки Айрин мысленно причисляла к исключительным случаям, разрешенным отцом. Когда у Дерека были деньги, он брал экипаж. Он спокойно относился к деньгам: «Легко пришли — легко ушли», за все платил сам и тратил все до последнего пенса, обычно денег оставалось лишь на обратную дорогу. Иногда Айрин пыталась заплатить сама, но, почувствовав, что это оскорбляет его мужское достоинство, прекратила свои попытки. Имея при себе лишние деньги, она очень переживала, что Дереку в такую слякоть приходится добираться пешком до своей глухомани.
