- Я выберу. Не сомневайся.
- А я и не сомневаюсь. Кстати, что там с нашими рапортами? Ты бы поторопился, а то по штату должности имеются, а по факту, ничего. Я это к тому, что мы с Андрюхой пошли, сдавать оружие и секретку.
- То есть как это сдавать.
- А достал ты Вова. Я на службу больше не ногой. Хочешь, держи нас в штате, не хочешь увольняй, по любой понравившейся статье. Вот веришь, не обижусь даже на такую формулировку, как «за распространение гомосексуализма на рабочем месте». И кстати, теперь никто тебе не помешает раскрыть заказное убийство.
- И ты вот так просто отойдешь в сторону.
- Если бы оставался на службе, то нет. Если бы, Волков был бы мне родней, опять тебе не обломилось бы. А так, мне собственно без разницы. Твои грехи, тебе когда-нибудь за это и ответ держать.
Больше не говоря ни слова, Александр вышел из кабинета начальника в сопровождении своего компаньона. Хм. Странное дело, необычайно хмурого. С чего бы это? Неужели поверил в то, что их можно вот так за здорово живешь схарчить и загнать в камеру?
- Андрей, ты чего?
- Слушай Саш, а ведь если он такую формулировку измыслит, знаешь о чем подумает народ в первую очередь?
- Ты о чем?
- О гомосексуализме на рабочем месте.
- О го… Ха-ха-ха!!! Ой Андрюха, уморил, — вытирая слезы, с трудом выговорил Александр. Да плевать о чем кто подумает. Если кто спросит, так ты прямо и говори, что это правда, да еще и предложи сожительство. Гарантирую, сразу отстанут, и будут смотреть как на дурака на нашего Валковского. Разумеется, если он действительно подобное сможет сотворить.
- Откуда такая уверенность.
- Видишь ли Андрюха, мы не в толерантной Европе и у нас все эти секс меньшинства, мягко говоря не любят. А потому, принадлежащие к их числу, предпочитают помалкивать или громче всех ненавидеть всяких там гомиков. А если кто-то утверждает, что он педик, то от него просто отмахнутся. Ну не принято у нас об этом заявлять громогласно. Ладно, пошли уже, впечатлительный ты наш.
- Саш, а чего ты с ним собачился? Неужели он не поддается гипнозу?
- Почему же, поддается. Только ведь гипноз не панацея. Я не могу вот так, за здорово живешь заставить меня полюбить или просто игнорировать. Нет, я могу взять его под контроль, могу погрузить в транс и заставить кое-что позабыть. Но так чтобы он коренным образом изменил свои взгляды, этого я не могу.
- А как же Василий? Он же пить бросил. А ведь алкаш был конченый.
- Нашел что сравнивать. Василий искренне верил, что может бросить пить в любой момент. То есть, на подсознательном уровне, он был готов пойти на этот шаг. И то мне понадобилось больше десятка сеансов, чтобы у него сложилась неприязнь к алкоголю. А у Валковского ненависть ко мне забита уже в подкорку. От него можно отделаться только слегка уступив свои позиции и оставив последнее слово за ним. Так сказать, подарить ему на прощание, маленькую, но победу. А вообще, если бы не наши планы, хрен бы он получил это последнее слово.
