К 1919 году вникли. И пошли интересоваться — чего ж так плохо им живется, а купцу Колабанову хорошо? А?
Иван Артемьевич дожидаться повторения вопроса не стал. Умный был. Собрал тихонечко чемоданы, поклонился могилам предков и уехал в Канаду. Как говорилось выше, дюже умный был купчина. На Париж с кафешантанами и таксистами из князьев, на вольный Харбин, не польстился.
Несколько лет назад из Канады в Россию приезжали два купеческих потомка. Любовались пенатами, вроде как, вздыхали, но не слишком и удивлялись запущенности родового гнезда — по семейным преданиям, дед уверял домочадцев, что каменный дом простоит без капитального ремонта лет триста.
В 1919 году, после скоропостижного отъезда купечества за рубеж, на второй этаж колабановского дома стали потихоньку проникать коммунары. Первой просочилась маргинальная прослойка в виде дворника и кухаркиного сына, дальше пошло поехало — «уплотнялись» товарищи до беспредела. Разделили анфиладу перегородками, в больших комнатах с высокими окнами воевали из-за печей, огромная кухня и уютный санузел устроили всех в порядке очереди.
В 1920 году вензель, возвещающий о возрасте дома, закрыли кумачовым транспарантом — «Первая Красная Коммуна им. Льва Давыдовича Троцкого» — сокращенно «Перкракоимльдотроцк».
Косноязычный пролетариат с сокращением не согласился и окрестил жильцов колабановского дома просто — троцкисты.
После разоблачений прозвучавших на 15 съезде ВКП(б) прозвище «троцкисты» зазвучало вызывающе смело. Кое-кого из коммунаров привлекли к ответственности на десять лет без права переписки, кое-кого таки поставили к стенке, жильцы дома менялись, уплотнялись и переселялись. Неизменным оставалось только прозвище — троцкисты. Память у российского народа всегда была избирательно хорошей.
Нынче «троцкистами» могли себя назвать всего лишь двенадцать человек. По воспоминаниям аборигенов в лучшие годы гонимого анти-партийного блока по Краснокоммунарской улице насчитывалось до двадцати восьми троцкистов. Спроси меня сейчас, убей, не отвечу, где эти члены ели, спали и жили. На мой взгляд, двенадцать человек — максимум, который способны выдержать бывшие купеческие апартаменты. И так, пописать в очередь стоим.
Четыре года назад вокруг купеческого гнезда с магазином «Продукты» на первом этаже, начали сносить ветхие деревянные постройки. Городская мэрия взялась за реконструкцию центра города, отдала площадь под элитную застройку и запретила прописку в дома, подлежащие сносу и плановому расселению.
