— Да отлично, Кирилл Васильич, — простодушно ответила она.
— Ну тогда ладно, раз ты так считаешь, пусть будет, — сказал Орехов.
Не сомневался, что Ира не передаст его слова боссу. Она будет думать, что влияет не только на старика, но и на его, Орехова, мнение. Пусть думает, дура!
Она и думала, но совсем не то, что предполагал Орехов. Презрительно фыркнула, когда зам вышел в коридор, вежливо прикрыв за собой дверь, достала из сумочки губную помаду, зеркальце, принялась старательно подкрашивать губы.
«Индюк надутый! — думала Ира. — Всех дураками считает, один он умный. Ну ничего, придет время, Илья Ильич вытурит его в два счета, уж я-то постараюсь, чтобы так и случилось».
Ира презирала Орехова отнюдь не за то, что он старался казаться умником. Он был чуть ли не единственным мужчиной, который был абсолютно равнодушен к ней, хотя постоянно говорил комплименты, ласково улыбался, но она чувствовала — все это пошлое притворство. Пошлое потому, что он не особо скрывал его, считая Иру глупой сексуальной игрушкой босса. Такое разве можно простить? Другие тоже лишь комплименты говорили, но смотрели так, что… А этот! Да она знала, почему абсолютно не волнует его, многие в фирме знали, что Орехов и жену свою, крашеную блондинку Оксану, может удовлетворить только после того, как пообщается с другой блондинкой. Такие вот странности были у первого зама. Какая красивая женщина может простить подобное отношение к себе, если она не блондинка и не собирается ею становиться в ближайшем будущем?!
Никакая!
Лана Романчук оторвалась от клавиатуры компьютера, потянулась, долго смотрела на монитор, пытаясь понять, то ли она написала об очередном модном мюзикле. Вроде бы то, что хотели в газете, которая заказала статью. Но нужно будет еще раз внимательно прочитать текст. С театральными премьерами было все просто, она, весьма уважаемый театральный критик, могла себе позволить быть честной в оценках последних работ российских режиссеров. Режиссеры считались с ее мнением, даже если и критиковала, не обижались, поскольку чуть ли не со всеми из них она была в дружеских и не только дружеских отношениях. А вот с мюзиклами было сложнее. Эти сугубо коммерческие проекты не терпели никакой критики, статьи о них были откровенно заказными и хорошо проплачивались, и тут следовало пройти по лезвию бритвы — и заказчиков не разочаровать (дабы получить хороший гонорар), и свой авторитет сохранить. По большому счету, тут компромисса быть не могло: либо деньги, либо авторитет, но театральные люди Москвы, да и всей России, знали, в какой стране они живут, и прощали друг другу маленькие слабости. Режиссеры ставили пошлые шоу звезд, актеры снимались в ужасающих сериалах, ну а критики все это похваливали. «Рыночные отношения», ничего не поделаешь.
