Релла подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный корабль пронесся над ними.
— "Нетопырка"! — Она ошарашенно уставилась на Коула. — Ты знал! Ты знал, что она прилетит!
Он покачал головой.
— Запасной план предусматривал, что она здесь будет, но уверен я не был. Она чуть не улыбнулась.
— Ну, вот теперь я, пожалуй, принесу свои извинения.
— Прибереги их до тех пор, пока мы не окажемся в безопасности на борту.
Все трое вскочили на ноги и кинулись вниз по щебенке, покрывавшей подножие утеса. Совсем близко, сверкая орудиями, «Нетопырка» садилась в мутный и грязный водосборный бассейн.
Тысячи разумных рас имели представительство на Корусканте — хотя бы в виде одного-единственного неописуемой архитектуры сооружения в километр высотой. И почти каждый народ имел на Корусканте свой голос — хотя бы в лице коррумпированного представителя, глубоко испорченного многочисленными удовольствиями, которые Корускант мог ему предложить.
И все это многообразие голосов звучало в Галактическом сенате, который разросся посреди правительственного сектора Корусканта. Вокруг него были купола поменьше, терявшиеся в тени, и башни побольше, с множеством контрфорсов, — чьи вершины терялись в густонаселенных небесах. А перед зданием Сената расстилалась обширная пешеходная площадь. Площадь явно считала себя выше окружающих ее башен-небоскребов. Возможно, такому впечатлению способствовали тридцатиметровые статуи Первопроходцев Центральных миров — площадь была буквально утыкана ими. Угловатые антропоморфные бесполые скульптуры гордо возвышались на постаментах, сжимая в руках длинные и тонкие церемониальные жезлы.
Сей лейтмотив продолжался и внутри здания Сената: многие коридоры, окружающие центральную ротонду, были заставлены подобными дылдами.
Бодро вышагивая по одному из таких коридоров, сенатор Палпатин тихо удивлялся, почему это Сенат до сих пор не заказал и не выставил тут скульптуры негуманоидных очертаний. Некоторые видели в недостаточном представительстве негуманоидов всего лишь легкий недосмотр, а другие полагали это неприкрытым оскорблением. Прочих декор вообще волновал мало. Но с тех пор как в Сенате прибыло представителей провинции и Внешних территорий, где негуманоиды составляли большинство (к потаенному ужасу многих представителей— людей из Центральных миров), перемены стали в порядке вещей.
Полусферическое здание Сената, с его многополосными движущимися дорожками, проходами, вертикальными и горизонтальными турболифтами представляло собой лабиринт, запутанный не хуже, чем кулуарные дела Сената. Благодаря объявлению верховного канцлера Валорума о внеочередной сессии, коридоры были запружены даже больше чем обычно, но тот факт, что представители оказались способны отложить свои дела ради вопроса расширения импорта, Палпатина вдохновлял.
