– Мистер Джон Тэнер, – доложил официант, открывая дверь в нашу гостиную и впуская посетителя.
У вошедшего была странная, совершенно необычная фигура. Замедленная, прихрамывающая походка и опущенные плечи делали его дряхлым, в то время как его жесткое, резко очерченное, грубое лицо и огромные конечности говорили о том, что он наделен необыкновенной физической силой. Его спутанная борода, седеющие волосы и всклокоченные, нависшие над глазами брови придавали ему гордый и властный вид. Но лицо его было пепельно-серым, а губы и ноздри имели синеватый оттенок. Я с первого взгляда понял, что он страдает какой-то неизлечимой хронической болезнью.
– Присядьте, пожалуйста, на диван, – мягко предложил Холмс. – Вы получили мою записку?
– Да, ее принес привратник. Вы пишете, что хотите видеть меня, дабы избежать скандала.
– Я думаю, будет много толков, если я выступлю в суде.
– Зачем я вам понадобился?
Тэнер посмотрел на моего приятеля. В усталых глазах его было столько отчаяния, будто он уже получил ответ на свой вопрос.
– Да, – промолвил Холмс, отвечая более на взгляд его, чем на слова. – Это так. Мне все известно о Маккарти.
Старик закрыл лицо руками.
– Помоги мне господи! – воскликнул он. – Но я бы не допустил гибели молодого человека! Даю вам слово, что я открыл бы всю правду, если бы дело дошло до выездной сессии суда присяжных…
– Рад это слышать, – сурово сказал Холмс.
– Я бы уже давно все открыл, если бы не моя дорогая девочка. Это разбило бы ее сердце, она не пережила бы моего ареста.
– Можно и не доводить дело до ареста, – ответил Холмс.
– Неужели?
– Я неофициальное лицо. Поскольку меня пригласила ваша дочь, я действую в ее интересах. Вы сами понимаете, что молодой Маккарти должен быть освобожден.
– Я скоро умру, – сказал старый Тэнер. – Я уже много лет страдаю диабетом. Мой доктор сомневается, протяну я месяц или нет. Все-таки мне легче будет умереть под своей собственной крышей, чем в тюрьме.
Холмс встал, подошел к письменному столу, взял перо и бумагу.
– Рассказывайте все, как было, – предложил он, – а я вкратце запишу. Вы это подпишете, а Уотсон засвидетельствует. Я представлю ваше признание только в случае крайней необходимости, если нужно будет спасать Маккарти. В противном случае обещаю вам не прибегать к этой мере.
– Хорошо, – ответил старик. – Скорее всего, я не доживу до выездной сессии суда, так что меня это мало волнует. Я хотел бы только избавить Алису от такого удара. А теперь я все вам расскажу… Тянулось это долго, но рассказать я могу очень быстро… Вы не знали покойного Маккарти. Это был сущий дьявол, уверяю вас. Упаси вас бог от клещей такого человека! Я был в его тисках последние двадцать лет, он совершенно отравил мне жизнь.
