Я снова и снова вспоминал все, что слышал в дороге про здешние зимы, а хозяева как могли старались подбодрить приезжего человека:
— Вчера у нас была оттепель. Сегодня мало-мало подмораживает. Завтра или послезавтра опять потеплеет.
Я не знал, шутят хозяева или говорят серьезно, но были они такими приветливыми, что по крайней мере на душе у меня становилось теплей. К тому же я москвич, стало быть, человек в какой-то степени тоже северный, к холодам привычный. Из гостинички мне, однако, выходить было строжайше запрещено, пришлось все обсуждать и решать «на месте». Номер мой, в который мы все скоро поднялись, превратился в рабочий кабинет. На разные голоса читались и перечитывались стихи, стучала привезенная мной портативная машинка «Эрика», скрипели перья, шелестела бумага, разгорались страсти. И так с утра до вечера, а иногда еще и с вечера до утра.
На дворе между тем все крепчал мороз. Несмотря на все принятые меры по утеплению моего жилья, ледяной панцирь на окне становился все толще — через него уже с трудом пробивался солнечный свет. А потом и вовсе оконный лед сделался пепельно-серым, непроницаемым.
— Завьюжило,— сказал кто-то из хозяев.— Теперь уж точно мало-мало потеплеет.
— Завтра или послезавтра? — попробовал уточнить я.
Ирония в моем вопросе уловлена не была.
— Снег как-никак греет в горах.
Я догадывался, что с приходом «оттепели» кончится моё заточение, и потому спросил как можно более оптимистично:
— Пули ковать нельзя будет?
— Наковали уже, хватит. В эту зиму план по морозам мало-мало выполнен.
Вот и пойми их, северян этих, думал я. «Мало-мало выполнен»... Что должно обозначать сие? Хорошо это или плохо? Всем нутром своим чувствовал: закаленные, ко всему привыкшие люди устали от холодов, ждут не дождутся прихода тепла, хотя бы и мимолетного.
Решил спросить об этом самого старшего — Монгуша, человека с обвисшими сизыми усами. Тот улыбнулся — раскосо, грустно.
— Мне что зима, что лето. Вечная мерзлота! — Он выразительно похлопал себя по коленям.— Ты вон Эрко спроси, он моложе нас всех. Он тебе точно скажет, может, даже и под рифму, с ним такое бывает — поэт!
Эрко от прямого ответа уклонился, шуткой отделался:
— Зима у нас —лучшее время года. После весны и лета. И даже, пожалуй, осени. Но я и зиму люблю!
Старику шутка понравилась. Он скосил глаза в мою сторону.
— Я ж говорил тебе! У них спрашивай. Молодежь — самый мудрый народ в горах, самый толковый.
Монгуш провел заскорузлой ладонью по сизым усам, помолчал минуту-другую и добавил:
