— Где паспорта?
— А разве потребуются паспорта?
— Почем я знаю, что там потребуется и чего не потребуется.
Люся достала из чемодана и положила на стол паспорта. Костя засунул их в карман и поспешно вышел. Он теперь был уже почти уверен, что часы идут неверно, что их вычеркнули из списка, что они не выедут вовремя.
— Папа, — кинулся за отцом Николка, — я с тобой.
— Не надо, — сказал папа, — я пойду быстро.
— И я быстро.
— Не смей! — заорал отец.
Николка недоуменно посмотрел на него и остался стоять на месте.
«Какой я стал дикий», — подумал Костя, испытывая угрызения совести. Он оглянулся. Николка стоял посреди двора, обиженный и одинокий.
— Ну, ладно, пойдем, — сказал Костя ласковым голосом.
Николка сорвался с места, подбежал к отцу и ухватил его за руку.
Костя шел быстро, так что Николке приходилось то и дело переходить на рысь. Толстый дядька важно вышагивал им навстречу.
— Скажите, пожалуйста, сколько времени? — спросил толстяка Костя.
— У меня нет часов, но, кажется, около пяти.
«Кажется ему! — хмуро думал Костя. — Живут тут без всяких обязанностей, разленились совсем. Надо было бы идти на работу, так не казалось бы…»
— Папа, хочешь, я вон у той тети спрошу? — предложил Николка. — У нее часы.
— Спроси.
Николка помчался к тете. У нее были толстые ноги в коротких шортах и шикарная грудь, прикрытая небрежнее, чем это дозволяют даже нестрогие курортные приличия.
— Семь минут шестого, деточка, — нараспев сказала оголенная тетя и томно подняла на Костю крашеные ресницы.
Но Костя сейчас был не в таком настроении, чтобы его могли прельстить женские чары, он даже не улыбнулся в ответ на старательное кокетство.
— Семь минут шестого, папа, — сказал Николка.
— Очень хорошо. Значит, не опоздали. Придем первыми.
Но Костя ошибся. Они пришли не первыми. На площадке возле зеленой скамейки, на которой раньше вели запись в очередь на билеты, толпилось уже человек двадцать. Наверно, они тоже не верили своим часам.
В половине шестого появился дежурный член комиссии со списком. Его окружили и принялись выяснять, на какие поезда будут билеты и можно ли взять билет на двадцать девятое, если раньше записался на первое.
— Скажите, пожалуйста, — дергая дежурного за рукав, спрашивала седая старушка в белой панаме, — а можно сейчас записаться?
— Можно, — стараясь высвободить руку, сказал дежурный. — На какое число?
— На тридцать третье.
— На тридцать третье? — переспросил дежурный, скорчив уморительную рожу.
Все захохотали. Старушка не могла понять своей оговорки и растерянно смотрела на хохочущую публику.
