Вера Григорьевна приехала со своей турбазы в открытой грузовой машине, простудилась, и у нее болели плечи и шея, так что она не могла повернуть голову. Люся ставила ей горчичники. Она, впрочем, и сама неумеренно чихала. Костя обманом улизнул из дому в аптеку, промочил ноги, промок сам, и теперь они вместе ели сульфодимезин и по очереди нюхали ментоловый ингалятор.
Так прошло три дня. В третий день, по предсказаниям курортных старожилов, дождь обязан был прекратиться, если только он не собирался прополаскивать Джубгу еще три или еще шесть дней.
Люся то и дело отдергивала занавеску и смотрела на небо, хотя и через занавеску отлично было слышно дождевое буйство. Она все ждала, что небо посветлеет. Костя смотрел на будущее более мрачно, он не верил в близкую перемену погоды.
— Что там, сияет яркое солнышко? — спрашивал он Люсю, когда она отступала от окна и ложилась в свою отсыревшую постель.
— Подожди, — одергивала его Люся. — Трое суток — это будет вечером, и тогда дождь перестанет.
Она страстно захотела, чтобы дождь перестал, и мысленно умоляла: «Ну, дождичек, ну, миленький, ну, довольно!» Это будет ужасно, если дождь к вечеру не перестанет. Ведь Косте надо идти на проверку очереди за билетами на поезд. Сегодня — проверка, а завтра привезут и сами билеты, в Джубге железнодорожная касса работает раз в неделю.
Люся с Костей решили брать билеты на самый ближайший день. Записались они на третье сентября, но теперь мечтали уехать как можно скорее, как только удастся взять билеты, просто сил не было выносить дальше зловредную погоду.
Но языческая Люсина молитва дошла по адресу: к вечеру дождь перестал. Солнце, правда, не соизволило выглянуть, но небо посветлело, облака стали реже, и лужи на улицах моментально исчезли: частью высохли, а частью ушли сквозь песок.
— Ну, что я говорила! — торжествующе воскликнула Люся. — Я говорила, что дождь перестанет, и перестал!
— Именно оттого, что тебе этого хотелось, — буркнул Костя.
— Может быть, и оттого, — миролюбиво подтвердила Люся.
Она опять чувствовала свое превосходство над Костей, и ей совсем не хотелось ссориться.
— Мама, мы пойдем к морю? — спросил Николка.
— Может быть. Костя, ты не опоздаешь на проверку?
— Не опоздаю. Еще целый час.
— А ты уверен, что у тебя верные часы?
Он ничего не ответил. Однако в самом деле: можно ли быть уверенным, что часы идут верно? Положим, раньше они не отставали более чем на одну минуту в сутки. Но пружина могла ослабнуть. Она могла ослабнуть именно в самый неподходящий момент. Вдруг уже шесть? Придешь, а проверка закончилась. И Холодовых вычеркнули. Нет, лучше пойти пораньше.
