Впрочем, за арбузом все помирились. Арбуз оказался не только большой, но еще сочный и сладкий, просто шикарный арбуз, так что нельзя было от него оторваться. За арбузом Люся сообщила и о комнате.
— На самом-самом берегу моря, в десяти шагах от пляжа! — хвастливо рекламировала она. — А хозяйка, старушка — совсем одинокая и очень милая.
— Удивительно! — восторгался Костя. — Как это тебе удалось?
Люся несколько охладила его восторги, сообщив, что новая хозяйка назначила за комнату девяносто рублей в месяц, это выходит три рубля в день.
— С шашлыками придется покончить, — объявила Люся. — И в кино тоже будем ходить пореже, кино и в Москве есть. Зато сможем спокойно и досыта спать.
— Три рубля в день! — покачал головой Костя. — Я зарабатываю три пятьдесят…
— Не ной! — оборвала его Люся. — Не каждый же год мы ездим на юг.
— Я буду весь день купаться, — заявил Николка.
— А я один день совсем не пойду купаться, а буду двадцать четыре часа спать, — мечтал Костя.
— Хоть сорок восемь, — сказала Люся. — Но с Ксеней будешь рассчитываться ты.
— По-моему, тебе удобнее, — сказал Костя.
— Нет, не удобнее! — отрезала Люся. — Я нашла комнату, а ты рассчитаешься. Будем неприятные дела выполнять по очереди. Вон она как раз идет. Возьми деньги… А я пойду собирать вещи. Николка, пойдем!
И Люся малодушно нырнула в свое жилище, оставив Костю выпутываться, как сумеет.
— Не желаете ли арбуза, Ксения Георгиевна? — спросил Костя, когда хозяйка подошла ближе. — Очень сладкий.
— Ха-цу албуз, — бойко отозвалась на приглашение Машенька.
Хозяйка поставила корзину, прошла с Машенькой в сад и села на скамью.
— Уморилась с этими сливами, — сказала она. — Столько нынче народилось, что ветки ломаются.
Костя отрезал по ломтю арбуза хозяйке и Машеньке. Так как портить аппетит тут же после угощения он считал бестактным, то и не спешил начать острый разговор. А тем временем с веранды и из всех пяти комнат просторного дома начали выходить заспавшиеся по случаю неважной погоды курортники, и при них Костя счел совсем уже неудобным рассчитываться с хозяйкой. Он пошел к Люсе, отдал ей деньги и сказал:
— Ты это затеяла, ты и расхлебывай.
Люся наградила мужа презрительным взглядом. Но этого ей показалось мало, и она сказала:
— Я не думала, что ты такой трус. И что тут в конце концов особенного?
— Ничего особенного, — сказал Костя, — а я не буду.
Пришлось Люсе идти к хозяйке самой.
Ксеня мыла сливы для варенья, а Машенька возилась около с котенком. Машенька, когда не ревела, выглядела очень славным ребенком.
