Скитания души и ее осколки | страница 34



Часы показывали без четверти пять утра. Сев рядом с мамой на стул, Неля схватила ее повисшую руку. Сколько так просидела не помнила, только, когда позвонила Лихаревой, то услышала недовольное «Сашенькино» «Алле!» Неля стояла и, глубоко дыша в трубку, молчала. Мама Люси продолжала алекать, ворча, что нет и шести, а кого-то надоумило звонить. Неля, видно, дышала неестественно, дико, с какими-то надрывами, потому что, сколько не пыталась, не могла сказать и слова. Наконец, из нее выдавился единственный слог: «Те…» рыдания били ее хрупкое тельце.

– Нелька, что случилось? Что случилось? Нелька!.. – кричала Сашенька на всю квартиру. Нелю продолжало колотить. Ни слова не вымолвив, она положила трубку на рычаг.

Минут через двадцать она услышала резкий стук в окно.

– Открыто, – крикнула Неля.

Влетев в комнату, Сашенька тут же скинула свою котиковую шубку на диван и бросилась к маме на грудь. Стоя на коленях, начала осыпать ее лицо поцелуями.

Фейгеле, Фейгеле, Фейгочка, – причитала она. Вот и встретились, ни от кого, не таясь.

Неля, ничего не понимая, ведь маму звали Фаина, и так было записано в ее паспорте, глядела то на уходящую от нее маму, тихи и безмятежны были ее черты, то на уткнувшуюся в мамину руку, рыдающую тридцатишестилетнюю Сашеньку. Отрыдав, она взяла из шкафа чистую простынь и накрыла ею умершую маму. Через день маму похоронили и Сашенька забрала Нелю к себе, поселив их с Люсей в ту самую комнату для прислуги. Наверно, прошло месяца два, когда Неля спросила Сашеньку: «откуда она знает маму и почему назвала ее Фейгеле?» Услышала невероятное.

Оказалось, что той еврейской семьей, спасшей курносую, конопатую шестнадцатилетнюю девчонку из приволжских степей, были бабушка и мама Нели. Как Сашенька дошла до них – она не помнила, но только нашли ее лежащую в буквальном смысле слова под забором голодную и изможденную. Так и прибилась она к ним на долгие годы.

– Настоящее имя твоей мамы было Фейга, а все ее звали Фейгеле. Это она уже потом переделала на Фаину, чтобы было не так «броско», – рассказывала Люсина мама. – Дядя в то время жил в Москве и учился в том же институте, что и Георгий Николаевич, который уже оканчивал последний курс обучения. После окончания института Лихарев сначала попал в армию, а оттуда его порекомендовали в НКВД.

Сашенька, живя вместе с бабушкой и мамой, стала почти членом семьи. Ту-то с ней и познакомился будущий генерал, приехав с дядей в отпуск, попить домашней «горилки», которую хорошо умели делать в тех местах, где до войны жила бабушка. Это потом Лихарев порекомендовал дядю на работу в органы и уж к середине тридцатых женился на Сашеньке, если Люся родилась летом тридцать седьмого. Да и Нелина мама в то же время влюбилась в Нелиного отца.