Смерть стояла у ложа царевича и только и выжидала мгновения, чтобы вырвать его из рук всех тех, кто еще уповал то ли на Божье милосердие, то ли на счастливый случай.
Вечером началась агония. Несчастного постоянно рвало мускусом, которым доктор Пирогов, приехавший с императором, пытался поддержать силы умирающего, но все было напрасно и лишь усиливало его мучения. Дагмар вытирала Никсе рот и подбородок, прилегала головой на его подушку, чтобы быть ближе к нему, и не хотела уходить, повторяя:
– Нет, ничто не заставит меня уйти, он меня узнает, он мне улыбается.
Кажется, Никса действительно узнавал ее. Он брал за руку то Дагмар, то Сашу, стоявшего на коленях по другую сторону его постели. И вдруг он молча соединил их руки…
Потом все скоро кончилось. Никса тяжело вздохнул и произнес:
– Eh bien, stop, machine!
Слышавший это император едва не лишился сознания: ведь Никса в точности повторил слова, которые произнес, умирая, государь Николай Павлович!
В этой печальной комнате все сейчас дышали в унисон. Вздыхал Никса – и начинали дышать остальные. Он затихал – и присутствующие переставали дышать. Чудилось, отец, мать, брат, невеста – все цеплялись за жизнь вместе с ним. И умирали вместе с ним… вместе с его юностью, любовью, красотой, надеждами, которые возлагали на него люди, идеями высокой справедливости, о которой Никса когда-то мечтал…
Прошло еще несколько мгновений, и граф Строганов вышел из комнаты со словами:
– Все кончено!
Толпившиеся в других комнатах виллы родственники, друзья, слуги вошли. Слезы, стоны, слезы, стоны…
Уже невозможно было слышать это, и Мария Александровна, чтобы не рыдать беспрестанно, принялась убирать тело умершего белыми розами. Дагмар помогала ей. Для нее белый цвет навсегда станет цветом смерти. Она была раздавлена горем, и лишь одна мысль билась у нее в голове: «Почему Скагеррак? Почему Скагеррак?» Дагмар не вполне осознавала, что это значит, и только через несколько недель поняла роковой смысл совпадения…
Когда флагман русской эскадры «Александр Невский» отправится в плавание к берегам России с гробом на борту (ох, как вспомнит тогда граф Строганов слова Никсы: «Мне чудилось, будто я на «Александре Невском», флагманском корабле, и он уносит меня далеко-далеко…»), его отнесло штормом в пролив Скагеррак. Корабль устоял на плаву, но его долго били зеленые волны, покрытые белой пеной. Говорят, когда русалки смеются, море пенится.
Может, она действительно смеялась – та русалка, которая одолела принцессу и завладела прекрасным принцем. А может, наоборот, горько плакала над своей добычей… Ведь мертвым уже не нужны ни песни русалок, ни их поцелуи.
