Одолев Кросс-Бронкс примерно за пятнадцать минут — едва ли не рекордное время, — я повернула на север, в сторону парковой автострады Хатчинсон-Ривер. Радиокомментатор излагал новые подробности происшествия с Линн. В три часа пятнадцать минут утра в поместье Бедфорд сработала пожарная сигнализация. Когда через несколько минут туда подоспели пожарные, весь нижний этаж здания был охвачен пламенем. Роза Гомес уверяла их, что в доме никого нет. К счастью, один из пожарных признал в стоящем в гараже «Фиате» машину, на которой всегда ездила Линн, и спросил Розу, давно ли она здесь стоит. Женщина не смогла ответить. Тогда пожарные приставили к стене указанной ею спальни лестницу, разбили окно и влезли в комнату. Там они обнаружили оцепеневшую, растерянную Линн, которая пыталась на ощупь пробраться через дымовую завесу. К тому времени она уже успела наглотаться дыма. Ее ступни покрылись волдырями от соприкосновения с горячим полом, на кистях рук тоже были ожоги второй степени, поскольку в поисках двери она шарила руками по стенам. Из больницы сообщили, что ее состояние стабилизировалось.
В предварительных сообщениях говорилось, что это поджог, поскольку галерея, опоясывающая фасад здания, была облита бензином. Его подожгли, и через несколько секунд на нижний этаж обрушился огненный вихрь.
«Кому понадобилось поджигать дом?» — думала я. Неужели кто-то знал или догадывался, что Линн там? Мне сразу же вспомнился мужчина, который кричал на Линн во время собрания акционеров. Он, в частности, упомянул ее поместье в Бедфорде. Я была уверена, что полиция навестит его, едва о нем узнает.
Линн находилась в палате особого ухода больницы Святой Анны. К ее носу были подведены трубки, руки забинтованы. Тем не менее лицо не поражало бледностью, как это было вчера на собрании акционеров. Потом вспомнилось, что при вдыхании человеком дыма кожа приобретает розоватый оттенок.
Зачесанные назад белокурые волосы казались слегка взлохмаченными. Я подумала, что в приемном покое ее немного подстригли. Кисти рук были забинтованы, но кончики пальцев высовывались наружу. На миг я устыдилась своих мыслей о кольце с бриллиантом, сверкавшем на ее пальце во время собрания. Интересно, уцелело ли оно в выгоревшем доме?
Глаза ее были прикрыты, но я точно не знала, спит ли она. Я взглянула на медсестру, которая привела меня в палату.
— Минуту назад она бодрствовала, — тихо сказала та. — Поговорите с ней.
— Линн, — нерешительно произнесла я.
