Мне это показалось разумным.
— Доктор Бродрик был связующим звеном между записями и человеком, их забравшим, — сказала я. — А может быть, эти записи были настолько ценными, что некто предпочел убить доктора, чтобы не дать ему опознать мужчину с рыжеватыми волосами? Этого человека можно выследить, кем бы он ни был. Он может даже быть из «Джен-стоун» или, по крайней мере, знать кого-то из «Джен-стоун», близко знакомого с Ником Спенсером и осведомленного о Бродрике и записях.
— Возможно, мы упускаем вот что: Ник Спенсер мог сам послать кого-то за этими записями, а потом сделать вид, что удивлен их исчезновением, — медленно проговорил Дон.
— Зачем ему это? — спросила я, уставившись на него.
— Карли, Спенсер — мошенник (или был им), достаточно сведущий в микробиологии, чтобы собрать стартовый капитал. Он назначает председателем человека вроде Уоллингфорда, умудрившегося полностью провалить семейное дело, доверяет ему собрать совет директоров из людей, не способных выбраться из тупика, а потом заявляет, что находится на пороге окончательного излечения рака. Ему удавалось это в течение восьми лет. Для человека его положения он жил достаточно скромно. Знаете почему? Потому что знал, что ничего не получится, и копил состояние для выхода в отставку. Тут его пирамида и рухнула. Но Спенсеру было необходимо создать впечатление, что кто-то украл ценные данные, а сам он оказался жертвой чьей-то махинации. Я бы сказал, что его слова о том, будто он не знал о пропаже записей, были сказаны для людей вроде нас, которые будут о нем писать.
— А покушение на доктора Бродрика тоже часть этого сценария? — спросила я.
— Готов поспорить, что это совпадение. Уверен, что владельцев всех станций обслуживания и ремонтных мастерских в этой части Коннектикута предупредили, чтобы они сообщали в полицию обо всех машинах с подозрительными повреждениями. Наверняка найдется какой-нибудь парень, возвращавшийся домой после ночного кутежа, или пацан, слишком сильно нажавший на педаль газа.
— Это возможно, если только человек, наехавший на доктора Бродрика, живет в этом округе, — заметила я. — Но в это не верится. Попробую уговорить секретаршу Ника Спенсера побеседовать со мной, а потом съезжу в хоспис, где Спенсер работал волонтером.
Мне сказали, что Вивьен Пауэрс опять взяла выходной. Позвонила ей домой. Когда она услышала, кто я, то сказала, что не хочет говорить о Николасе Спенсере, и повесила трубку. Оставался один путь — позвонить в дверь ее квартиры.
