Я последовал за Велоурией по лабиринту коридоров между рядами одинаковых ячеек с контейнерами внутри. В голове продолжали вертеться слова Сайнса, но я о них старался не думать. Я пришел в Холодильник, чтобы почтить память своего отца. Ник может подождать.
Чем дальше мы шли, тем заметнее изменялся вид контейнеров: многие стали больше, появились контейнеры с закругленными краями, с бронзовой или золотой отделкой. Теперь ряды состояли из меньшего количества ячеек, встречались отдельно размещенные контейнеры, на некоторых висели венки (букеты попадались редко). Велоурия заметила, что я заинтересовался, и объяснила, что мы находимся в самой старой части Холодильника. Нынешняя администрация, прибавила она, планирует обновить эту часть – здесь можно хранить на двадцать процентов больше тел, если разместить контейнеры в один многоуровневный ряд, – но это масштабная и трудоемкая работа, выполнить которую в ближайшем будущем нет возможности.
Велоурия остановилась у второго контейнера в ряду из шести ячеек. Контейнеры размещались в два уровня, один ряд над другим. Мой отец находился на нижнем уровне. Я прочитал его имя, выбитое на тонкой металлической полоске. Досье отсутствовало. Я спросил у Велоурии, почему нет досье.
Сверившись со своими записями, девушка ответила:
– На давних обитателей порой очень мало информации. Многих просто привозили и оставляли здесь. Иногда даже имя неизвестно. Но может быть, у нас где-нибудь есть досье на вашего отца. Я могу поискать, если хотите.
– Не надо. – Я снова прочитал имя и откашлялся. – Мне бы хотелось побыть одному.
– Конечно, – кивнула Велоурия. – Хотите, чтобы я подождала поблизости, или сами найдете дорогу назад?
– У меня хорошая зрительная память. Вы можете уходить.
– Если потеряетесь – и можете мне поверить, это куда проще, чем вам кажется, – позвоните, и мы пошлем кого-нибудь на ваши поиски.
Велоурия ушла, и я остался один. Со своим отцом.
Я провел пальцами по буквам имени и поежился, так как в голову пришла мысль, что однажды сам могу оказаться запертым в таком же тесном ящике, и никто никогда не придет навестить меня. Детей у меня не было, как и планов на этот счет, но я представил, как они стоят здесь так же, как сейчас стою я, проводя пальцем по моему имени и размышляя, каким был их старик.
Я стоял так пару минут, дожидаясь, что нахлынут воспоминания, но они не торопились приходить. Перед мысленным взором возникли старые фотографии отца, но я не вспомнил ничего нового. Возможно, если бы увидел тело…
