Попутчик их в Вятских Полянах не сошел: очевидно, имел на то свои планы. Еще в Казани к Николаю Платоновичу присоединился человек небольшого роста, крепкого телосложения, с гривой темных волос и курчавой каштановой бородой, одетый как простолюдин. Выслушав Карабчевского, переодевшегося тоже в удобный и практичный английский походный сьют, господин Короленко непримиримо сдвинул выразительные брови свои, сложил глубокие морщины на переносице и уже взглядывал всю дорогу до самого вечера на Кричевского только в таком образе сурового бога Саваофа. Даже маневры Петьки Шевырева на сближение с нижегородским коллегою-журналистом не принесли успеха. Компания раскололась. Известный либерал не желал иметь ничего общего с полицейским чиновником, едущим из самого Петербурга, с единственной, разумеется, целью — продолжать инспирировать несправедливый процесс. Впрочем, и сам Константин Афанасьевич к общению с другой стороною не стремился и глядел букой, так что теперь был только рад, что Карабчевский с попутчиком, очевидно, решили проехать железной дорогою далее, к Мултану, на место событий, и не отравляют им путешествия по этой загадочной древней реке.
Уже давно веселые вотяцкие бабы скрылись за поворотом русла, и достаточно долго не было видно человеческого присутствия на берегах. Будто в подтверждение дикости сих мест на широкий плес, не боясь парохода, вышел из лесу бурый тощий медведь, большой, весь в репьях. Постоял, мотая башкой, отгоняя мух, и принялся колотить громадными когтистыми лапами по воде, так что пена взбилась.
— Рыбачит! — восхищенно сказал пожилой матрос с серьгою в ухе. — Оголодал хозяин!
Пароходик повернул — и по левому борту открылась взгляду Кричевского странная картина. Огромный лысый бугор, круто спадающий к реке, весь изрыт был, точно оспою, разнокалиберными ямами и канавами. Часть из них были старые, поросшие травою и осокой, часть — совсем свежие, едва присохшие под солнечными лучами. На солнечном склоне бугра копошились какие-то странные люди, косматые, полуголые. Нисколько не страшась медвежьего рева за поворотом реки, они мотыгами взрывали неподатливую землю и деревянными лопатами отбрасывали ее в сторону, сооружая очередную, достаточно длинную траншею, опоясывающую уже половину бугра.
— Милейший! — позвал Кричевский знакомого матроса. — Коли уж начал ты нас просвещать, так не откажи в любезности, разъясни, что за строители странных фортификаций сии люди?
