— Не знаю, Измаил, так и не знаю.
— А к той Марусе или как там ее ты домой не ездил, не спрашивал?
— Маруся с семьей живет в старом деревянном доме из двух комнат. Вся семья была в Ростове.
— Может быть, она и не спала, просто сказала так, потому что ты ее разозлил. Судя по твоим рассказам, она волевая девушка, с характером. Так что, может быть, и не спала.
Ахмед глубоко вздохнул:
— Это вроде моего бешенства. Может, собака была бешеной, а может, и нет. Может, я должен был поехать в Стамбул, а может быть, и нет. Может, я заболею бешенством, а может…
— Брось ты твердить об этом бешенстве. По твоей физиономии не скажешь, что у тебя может быть бешенство.
— Сегодня двадцать четвертый день. Начерти двадцать четвертую черточку, Измаил.
— Ты это прекращай, братец!
— Говорю же, начерти.
Измаил начертил на двери двадцать четвертую белую черточку.
— Постарайся заснуть. А я пойду за лекарством. Наверняка кроме аспирина есть другие жаропонижающие средства.
Измаил ушел.
* * *
Измаил вышел из тюрьмы в 1943 году.
За день до этого Нериман сказала ему:
— Я завтра не приду встречать тебя у тюремных ворот. Приедешь домой сам, будто просто возвращаешься домой с работы. Мы с Эмине тебя встретим. Адрес не забудь, запиши куда-нибудь.
Формальности и оформление документов заняли много времени. Только за полдень Измаил, нагрузившись чемоданом, инструментами и распрощавшись со всеми, вышел на свободу.
Он прошел немного по улице. Городок был такой же, как и все городки в Центральной Анатолии.
В тюрьму его привезли ночью, и поэтому улиц он не видел. С площади, где была правительственная резиденция, он повернул налево. Пошел по муниципальному саду. Посреди сада на цементной площадке стоит бюст Ататюрка. А еще в цемент вмонтировали часы, самые обычные, с боем. Конечно, они не ходят. Он свернул в переулки. Пахнет кизяком и перебродившей пшеницей. Перед дверями домов — каменные ступки. «Завтра пойду на кладбище», — подумал он. И свернул на узкую улочку. Сады обнесены высокими деревянными изгородями. А вот и наш дом. Двухэтажный деревянный дом, нижний этаж побелен. Верхний этаж не достроен. Черные столбы поддерживают крышу. Не успел он постучать колотушкой в дверь, как дверь отворилась. Эмине бросилась к нему в объятия.
— Постой, дочка… Чемоданы…
— Она тебя с утра ждет у окна.
Измаил вошел в дом. Снял ботинки. Надел домашние туфли.
— Добро пожаловать, дорогой муженек.
— Рад тебя видеть, милая женушка.
— Ты очень устал сегодня на заводе?
