Я заказал еще чаю. Чай снова принес сам хозяин, а не мальчишка-помощник.
— Послушай, а говорят, тут на днях какой-то случай произошел, — вновь завел я разговор.
— Что за случай?
— Не знаю… Услышал мельком от хозяина гостиницы.
— А ты где остановился?
Какой-то странный внутренний голос внушил мне на всякий случай не говорить, где я остановился. Я назвал другую гостиницу, мимо которой проходил по пути в кофейню.
— Значит, ты не знаешь, что здесь произошло?
— Не знаю.
Ясно, что уж он-то что-то знает.
В тот день я прождал Юсуфа до заката. Он не пришел.
На следующее утро я вновь появился в кофейне:
— Приходил он?
— Приходил, когда уж ставни закрывали.
— И что?
— Сказал, пусть утром меня ждет.
Через некоторое время Юсуф вошел в кофейню. Мы обнялись, точнее сказать, это я его обнял.
— Пойдем-ка выйдем, — сказал он мне.
Мы вышли.
— Послушай, Юсуф, ты ведешь себя, будто…
— Замолчи. Я тебе все расскажу.
— Что происходит?
— Я сказал, замолчи.
Мы быстро шагаем прочь. Юсуф то и дело пытается незаметно оглядываться. Мы шагаем быстро, очень быстро. Пришли в квартал с узенькими улочками, которые то тянулись вверх, то уходили вниз, — как я потом узнал, этот квартал назывался в честь местной обители — текке. Юсуф замедлил шаги.
— Ну, теперь рассказывай, Юсуф-эфенди.
— Мне надо было съехать с той квартиры.
— Ладно, а почему же ты не сказал хозяевам, где мне тебя искать?
— Так надо было.
— Что значит «так надо было»? Как я должен был искать тебя в огромном Трабзоне?
— Но ты же нашел… Ты что-нибудь говорил хозяину кофейни?
— Что именно?
— Не знаю, что-нибудь лишнее. От тебя только и жди какого-нибудь безрассудства.
— Я спросил, часто ли ходят отсюда пароходы в Батум.
— Ляпнул, что нужно!
— А что такого?
— С бумагами, которые ты получил в Болу, отсюда ты до Батума не доберешься. Что ты еще ему наболтал?
— Больше ничего.
— В Айн-Пе тебя вызывали?
— Нет… Ладно, а как же мы в Батум-то поедем? — Внезапно меня осенило: — Послушай, а ведь здешний губернатор — один из воспитанников моего деда. Пойду-ка я к нему, попрошу у него нам бумаги.
Юсуф задумался:
— Мысль неплохая.
Мне до сих пор не приходит в голову спросить Юсуфа, чем он занимается в Трабзоне.
— Ты делай бумаги для себя, Ахмед. Делать пропуск нам обоим будет подозрительно. А я придумаю что-нибудь и через три-четыре месяца приеду. И давай больше здесь не встречаться.
— А в чем дело?
— Ты здесь кому-нибудь рассказывал о суде Болу, о мутасаррыфе?
— Кому же мне было рассказывать?
