ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ЧЕРТОЧКА НА ДАЧЕ У АННУШКИ
Я черчу четырнадцатую черточку. Аннушка рядом со мной. Нам осталось здесь шесть дней. Потом — в Москву, потом — неделя, десять дней, — дай руку, Стамбул!
Я посмотрел на Аннушку:
— Дай руку, Аннушка.
Я взял ее белоснежную руку с полными пальцами. Разлука прилипла к нашим ладоням, но Аннушка об этом не знает.
— Ахмед, мы опоздаем. И на обратном пути зайдем к Пете, заболел мальчишка, что ли?
Петя уже два дня не приносит молоко.
— Давай.
На станции по высокой деревянной платформе разгуливают расфуфыренные нэпманы. Дачи Восточного университета[55] тоже в нашем лесу. Группы китайских, японских, иранских студентов также курсируют туда-сюда. И поповская дочка там. У нее дружба с иранцем Хюсейн-заде. Гуляют бок о бок. Из наших турок никого нет. А еще здесь много крестьян с торбами и котомками. Несколько беспризорников.
С поезда сошли Маруся с Керимом. Мы обнялись. Маруся — крупная, красивая шатенка с карими глазами. На ней — довольно старая кожанка, а на голове — красная косынка.
Я сказал:
— И через тысячу лет комсомолка войдет в фильмы, в спектакли, в романы именно в такой одежде.
— Утром ведь было пасмурно, — ответила она. — Вот я и надела куртку.
— Вспотеешь, сними.
Она сняла свою кожанку и повесила ее на руку. Короткое набивное ситцевое платье плотно облегало ей грудь.
Керим сказал мне по-турецки:
— Слушай, олух, ты влюблен по уши в свою Анну, а на чужих женщин заглядываешься!
По дороге Маруся рассказала, что дела на заводе — а она работает на заводе — идут хорошо. Мы поговорили о беспризорниках, которых видели на станции, — своими грязными лицами и оборванной одеждой они напоминали мне наших деревенских ребятишек. Маруся пересказала речь Крупской, в которой та призывала помогать беспризорникам.
— Мы на заводе помогаем, — добавила она.
Наконец пришли в Петину деревню. Но где Петин дом, не знаем. Рядом с покосившимися избами, выстроившимися по обеим сторонам пыльной дороги, а также во дворах и огородах никого нет. Я осмотрелся. Возле единственной ладной избы с резными ставнями, недавно покрытой новой соломой, я увидел бородатого мужика в сапогах.
— Подождите, я пойду спрошу.
Я подошел к мужику.
— Здравствуйте, товарищ. Я бы хотел спросить, где находится дом Пети, сына Дарьи Михайловны. (Отец Пети погиб во время Гражданской войны, сражаясь в Красной Армии.) Петя приносит молоко, и вот…
Человек, не отвечая, смотрел какое-то время мне в лицо:
— Татарин, что ли?
