— Это моя жена, Марлис, — он кивнул в сторону блондинки. — Она умерла очень рано, ей было чуть за тридцать. Сердце. Какая-то врожденная болезнь, я уж не помню. А это, — он улыбнулся одними глазами — уголки рта при этом оставались опущенными вниз, — это… тоже… одна женщина. Она так и не стала мне женой. Не успели, да и сложно все это было в те годы. Хотите, расскажу?
Он был не капитаном, а старпомом. И родиной его, в отличие от песни, был не Марсель, а небольшой рабочий городок Гельзенкирхен. После школы подался в Гамбург. Начинал матросом, дослужился до старпома. Ходил на рыболовецких шхунах, потом на сухогрузах. Рано женился, жили душа в душу, только детей не было. А потом жена умерла, и он остался совсем один. Хорошо, хоть профессия была любимая, а то свихнулся бы от горя.
Через несколько лет после смерти жены их судно стояло в Гонконге. В портовом баре он и увидел ее — девушку с раскосыми глазами и совершенно прозрачной кожей. Говорит, до сих пор помнит, что первая ассоциация была — как фарфор. Кукла фарфоровая. У его бабушки такие стояли на комоде.
Они ввалились в бар гурьбой — толпа молодых, голодных до женской ласки мужиков. Она молча обслуживала их, никак не реагируя на соленые шутки. Он говорит — увидел, и понял, что без нее отсюда не уедет. Заберет с собой, хоть как. Любой ценой, но увезет в Германию.
Познакомились, пообщались. Пока судно стояло в Гонконге, они практически не расставались. То есть все время, что ему было разрешено провести на берегу, они проводили вместе. Через несколько дней корабль направился в обратный путь, и, вернувшись в Германию, он начал носиться по всяким организациям и узнавать, как же ввезти в страну женщину, с которой решил связать свою жизнь.
В следующий раз он ее увидел только через восемь месяцев.
— Она не знала точно, когда мы будем в порту. Я сам не был уверен в дате. Сошли на берег, я вошел в бар, и она, увидев меня, бросилась мне на шею…
Он рассказывал очень медленно, с длинными паузами, которые требовались ему для того, чтобы собраться с силами. У него было серьезное легочное заболевание, и одышка мешала говорить.
— Это были, наверное, лучшие дни в моей жизни. Я обещал ей, что добьюсь того, чтобы мы поженились, и увезу ее с собой. Это не так просто, нужно собрать много бумаг, но мы справимся. Следующая наша разлука длилась около полугода. А когда я снова оказался в Гонконге, выяснил, что… в общем, в баре была какая-то страшная драка, и… она погибла.
