— О мой господин, как сильны и нежны твои руки — словно молодая голубка, ворковала одна из них.
— Как ты неутомим в любовных утехах — пытаясь ему угодить, вторила ласковым, заигрывающим голосом другая. Она улыбнулась и трогательные ямочки появились на ее щечках, подобных нежному персику.
Обе они медленно, почтительно и незаметно, словно два ласковых дуновений весеннего ветерка, освобождали его от одежды.
Попав в столь неловкую ситуацию, Альхор Борджи почувствовал одновременно гнев, раздражение и смущение. Он очень редко применял астральный вид связи, предпочитая просто ставить вызывающий маячок, на зов которого всего через несколько минут прибывали его ученики с любого расстояния. Но маячок к сожалению остался дома, ведь маг не предполагал, что тот может ему понадобиться.
Дальше подглядывать и подслушивать старик не имел ни сил ни желания, тем более, что его ученик почувствовал его присутствие — он завозился, оттолкнул недоумевающих одалисок и довольно грубо велел им убираться.
— Чем это ты там занимаешься, когда я велел тебе изучать труды нашего великого эмира? — рявкнул маг.
Его ученик вздрогнул и понурив голову, принялся приводить в порядок свое одеяние. Трепетные одалиски, напуганные тем, что чем-то не угодили своему повелителю, дрожа от страха, стояли прижавшись друг к другу. Словно лани, вспугнутые на водопое, они подпрыгнули на месте и принялись с ужасом озираться, недоумевая, откуда послышался этот страшный голос.
— Вон отсюда — рявкнул на них Альхор Борджи.
Вай дод! Демон, шайтан! — причитая тонкими голосками, и размахивая руками, одалиски двумя молниями прыснули из покоев — в галерее еще долго слышались их тонкие визги и частые шлепки босых ног о мраморную плитку пола.
* * *
С тех пор, как Альхор Борджи подобрал его на улице чумазым замарашкой, времена года двадцать пять раз сменили друг друга. Малышу тогда едва исполнилось семь лет. Мать он совсем не помнил, а отец прошлой зимой ушел в поход за славой да деньгами — покорять дикие земли, — но так и не вернулся — видно сгинул где-то, а может быть завел себе новую подружку, благополучно забыв про оставленного сына. Бабка, у которой он жил на попечении, совсем недавно тихо и мирно скончалась — больше родственников у него не было — и с тех пор он нищенствовал и побирался по дорогам. Из за своего свободолюбивого и строптивого характера он не мог подолгу находиться в сиротских домах, каждый раз сбегая, когда его водворяла туда городская стража.
