— А потом ты ж еще в «Массовом забеге» снималась, — повернулся толстяк к Вере.
— Да ну, там же все вырезали.
— Это да, — согласился толстяк. — Тут я не доглядел. Но все-таки, Верунчик, два фильма за год — это ого-го. Так что, — он кивнул Грише и Шруделю, — прошу любить и жаловать будущую звезду. Кстати, это, Верочка, люди тоже не бесполезные. (Гриша заметил, что на слове «не бесполезные» Шруделя как будто передернуло.) Так что тут с ними тем более прибедняться не надо. А «Массовый забег» — это так себе картина. Забудь и не думай.
— «Массовый забег», «Массовый забег», — забормотал Шрудель, изображая напряженный мыслительный процесс. — Это чей?
— Белякова, — подсказала Вера.
— А-а, вспомнил, — Шрудель повернулся к Грише. — Через год из съемочной группы четверо сбежали за кордон. Ага. В итоге фильм предложили переименовать в «Очень массовый забег». Ха-ха!
Все засмеялись. Вера по-детски захлопала в ладоши.
Шрудель тут же услужливо налил всем водки. Кроме Веры, поскольку перед ней чудодейственным образом вырос бокал вина — наверное, толстяк успел заказать. В голове у Гриши уже слегка шумело, и ему очень не хотелось пить, но отказываться было неудобно.
Когда толстяк с Верой наконец распрощались и пошли к своему столику, Шрудель наклонился к Грише, отчаянно дыша водочным перегаром.
— Ну, старик, тебе сегодня прямо везение сплошное. Знаешь, кто это был?
— Вера, — сказал Гриша и икнул. — Забыл фамилию… эээ… звезда фильма «Сталь будет в срок!».
— Да хрен с бабой! Я про мужика! Это ж Варенников! Директор с Мосфильма. Влиятельный человек. Видать, спит уже с этой кинозвездой. М-да…
Тут Шрудель мечтательно посмотрел в сторону покачивающегося вдали зада Веры.
— Я бы на ней попрыгал…
— Зачем? — удивился внезапной жестокости Гриша.
— Ты что, дебил?
— А! — догадался Гриша и залился пьяным смехом. — Трахнул, в смысле?
— Трахнул? — недоуменно нахмурился Шрудель. — Зачем это? Нет, женщин мы не бьем. Мы — люди интеллигентные.
И снова схватил за горлышко графин с водкой.
— Я — все, — замотал головой Гриша. — Пас.
— Не, старик, так не пойдет, — обиделся Шрудель. — Надо пить. Иначе нас не поймут.
«Кто?» — хотел спросить Гриша, ибо они сидели в полном одиночестве, но промолчал и выпил.
В эту секунду в дальнем углу ресторана раздался невнятный вопль, и все, кроме равнодушно курящего Шруделя, повернули головы к вопящему. Тот, увидев, что обратил на себя внимание, приподнялся, держа в вытянутой руке бокал шампанского. После чего, тряся кудрявой шевелюрой, громким блеющим голосом произнес:
