На ее горький, безмолвный вопрос не было ответа. Да и что тут можно было сказать? Джеффри Красавец считался самым любезным и благородным рыцарем в Нормандии, и, однако же, он безжалостно надругался над ней, словно она была его наложницей.
«Может быть, Саймон — другой? Может, он будет ко мне добрее?»
Ариане страстно хотелось поверить в это, как и в улыбку Саймона, но горький опыт прошлого вновь наполнил ее сердце тоскливым холодом.
«Улыбка мужчины — что изменчивая радуга. Если я поддамся ее обаянию, то не в силах буду совершить то, что должна. И этот ужас будет повторяться снова и снова.
Но в этот раз я буду настороже. Все время настороже».
Ариана невольно содрогнулась от переполнявшего ее страха и отвращения. И только мысль о кинжале, молнией сверкнувшая в ее усталом мозгу, помогла девушке взять себя в руки.
— Дай мне еще вина, соловушка.
Не говоря ни слова, Ариана подала кубок Саймону. Но он не взял его.
— Нет, мне больше нравится пить вино с копчиков твоих пальцев, — неожиданно произнес он.
Ариана уставилась на него напряженным, испытующим взглядом. Его глаза были чисты и ясны. Вино не затуманило ни их, ни его разум.
Но ведь его следует напоить до бесчувствия — только тогда ее план будет удачным!
— Так ты будешь пить до рассвета, — попыталась возразить она.
— Ну и отлично — мы славно проведем ночь.
Ариана покорно вздохнула, обмакнула кончик пальца в вино и протянула Саймону. В этот раз тепло его губ не испугало ее, скорее напротив — оно было ей приятно.
Саймон, видимо, тоже находил их игру забавной — он даже замурлыкал от удовольствия.
Ариана улыбнулась — так странно ей показалось, что этот большой сильный воин мурлычет, как котенок.
— Я рассмешил тебя, соловушка? — спросил Саймон.
— Просто я никогда раньше не слышала, как мурлычет рыцарь, — лукаво заметила Ариана.
Прежде чем Саймон успел открыть рот для ответа, она торопливо опустила два пальца в чашу с еином. Ариана так стремилась поскорее напоить его, что не рассчитала и погрузила руку слишком глубоко — вино потекло с пальцев на ладонь и далее, на запястье.
Но Саймон проворно собрал губами темно-красные струйки.
Держи он ее за руку, она стала бы вырываться. Но он продолжал спокойно и непринужденно сидеть рядом, и она сама протягивала ему руку.
— Какой странный звук, — произнес вдруг Саймон.
— О чем ты?
Кончиком языка Саймон провел по тонким голубым жилкам у нее на запястье, где под нежной кожей ощущалось неистовое биение пульса.
