— Ты ее калечишь!
И едва чужак успел только недоуменно хмыкнуть, как неумолимо добавил:
— Уходите, я передумал.
И сам, подхватив коллегу за плечо, потянул его в сторону дальней стены, укрытой дымкой тумана. Как уходили «гости», я не видела. Не смотрела. У меня вообще наступило странное состояние — я перестала ощущать собственное тело. Словно парила над ним, видя себя со стороны, но не контролируя. Тело безвольно осело, привалившись к пузырю, голова упала на грудь, глаза закрылись. Меня ничто больше не волновало…
— Теге! — белокожий подскочил ко мне, пытаясь добиться реакции. — Что случилось?
Тело, разумеется, не отозвалось. Подхватив его на руки, мужчина положил поверх спального пузыря и принялся тормошить:
— Теге, Теге! Отзовись.
Я не могла, просто было все безразлично. И его касаний я не чувствовала. Не хотела чувствовать. Он меня предал.
Пусть это глупо, и ожидать от того, кто просто использовал твое тело как обыденную вещь, сопереживания и поддержки — элементарно наивно, но я почему-то надеялась… Мне казалось, что смогла расположить мужчину к себе, доказать, что достойна большего, что заслуживаю душевного отношения.
Но — нет. Дав попользоваться мною коллеге, белокожий меня сломил. Вся пылкость намерений, желание противостоять этой реальности исчезли. Просто не осталось на это сил. Меня ничто больше не волновало. Даже сам факт жизни… Существования… Жалкого…
— Теге больно? Ты хочешь питаться? Очиститься? Как тебе помочь? — продолжал настаивать белокожий, ощупывая меня.
Тело не реагировало, душа от него отрешилась. Мужчина наконец сообразил приподнять мне веки, заглядывая в алые глаза. И вздрогнул. Я поняла, почему: сама испугалась этого взгляда — пустого, расфокусированного, какого-то бездумного… Неживого…
Белокожий напряженно замер, удерживая мою руку и молча всматриваясь в лицо. Стоял так довольно долго, прежде чем качнуться, склонившись вплотную к моему лицу и неожиданно тихим голосом позвать:
— Ма-рина… Ма-рина… Ма-рина…
Тело дернулось: это душа, услышав призыв, устремилась в него. И я открыла глаза, уставившись на белокожего. На того, кто предал меня, лишив и второго шанса прожить целую жизнь.
С облегчением, проступившим на лице, мужчина вновь затормошил меня:
— Хочешь питаться? Или в очистительную кабину лучше?
Даже слышать его (не то что видеть или говорить с ним) было для меня невыносимо. Постаравшись, собралась с силами и отвернула голову к стене, мечтая оглохнуть. Белокожий озадаченно замолк.
