— А что там наверху? На колокольне? Что за разруха?
Страшный обломок шпиля на фоне ясного неба был неожиданен. У основания колокольни табличка призывала держаться подальше от этого места.
— У вас что, стреляли по наблюдательному пункту, по эстонским террористам?
— Молния, брат, в прошлом годе, в июле месяце. Горело три дня. Так красиво горело…
— А крест где? Сгорел?
— Кресты не горят. Провалился на чердак. Там в завалах и лежит. Путь наверх запрещен.
— Но мы поднимемся.
— Можно и подняться.
— А ты был там?
— Конечно.
— А зачем был?
— Там же колокола. Учитель звонил. Мы привыкли.
— Какой учитель?
— Музыкальный. Красиво так звонил. Сладостно.
— Может, потому и сгорела? Он же мирской?
— Не… Говорят, по-другому. Пошли, покуда.
Наверху, как и предполагалось, была мерзость запустения, что всегда наступает после пожара. По уцелевшей балке, держась за скобы и выступы, они пробрались на колокольню. Там, внизу, и крест, и колокола вмиг остановленного падения, мусор пожарища, балки и камни. Перст Божий. Не так жили, не то делали. Молния попала точно в крест. А построили колокольню опять же после большого пожара в восемнадцатом веке. Тогда выгорело три четверти города. А пожар был за что-то другое даден. От пожара до пожара. От сумы до тюрьмы. Учебники краеведения. От карлика до гоблина. Век золотой Екатерины…
Внизу — площадь Красноармейская. Она же Соборная. Алексей сразу забыл про разруху, про уцелевшую покуда внизу изумительную отделку окон и наличников, потому что весь город, чудесным образом спасшийся от панельной застройки, утонувший в садах, окруженный лесами и непроходимыми болотами, опять раскрылся перед ним. И прямо по этой самой Красноармейской площади шли люди. И один безошибочно различался как Барабанов. Не уехал вовсе, а остался по каким-то, ему одному ведомым делам. Дело делать или баклуши бить. Имеет право. Он тут — градообразующая личность.
— Расскажи что-нибудь, — попросил Алексей своего попутчика.
— Ты про эстонский НП заикнулся? Тогда слушай. Дело было в ту войну.
— В какую?
— В германскую. В Отечественную. У нас про это все знают.
— Излагай.
— Абвер в массовом порядке готовил и засылал диверсантов на нашу сторону и на Север тоже. Немцев интересовало разрушение железной дороги под Архангельском и Мурманском.
В 42-м году чухонцы были сброшены с самолетов в два этапа под Коношу. Это — Архангельский край. Ну, там разведка, эшелон-другой под откос. Пятое, десятое. Ну, а главное, ты только не падай с колокольни, — нужно было произвести измерение глубин в озере Лаче. Это чтобы потом на гидросамолетах налететь всей стаей. Жидко обосрались чухонцы.
